Борис Мансуров - Лара моего романа - Борис Пастернак и Ольга Ивинская

Сурков пишет: «Так, в западной печати и в показаниях Ивинской значилось, что эти деньги якобы получались для Б. Пастернака. <���…> Я побеседовал с настоящей женой Пастернака Зинаидой Николаевной и самыми его интимными друзьями Всеволодом и Тамарой Ивановыми. <���…> В литературной среде знали Ивинскую как способную на все авантюристку, афишировавшую свою близость к Пастернаку. <���…> Как нас заверила жена Пастернака и его друзья Ивановы, Пастернак не мог брать этих денег, т. к. до последнего дня своей жизни жил на свой легальный заработок» [50].

Между тем в письме к Жаклин от 14 ноября 1959 года Пастернак напоминает о тех деньгах, которые обеспечивали безбедную жизнь Большой дачи при отсутствии гонораров за его переводы и стихи: «Вечером пришли Ваши 10 тысяч рублей, а в первый раз было 20 тысяч рублей и затем 5 тысяч рублей. Как это было снова кстати!» В книге Карло Фельтринелли приведены данные о передаче денег от Фельтринелли к Пастернаку начиная с 1957 года: «21 декабря 1957 года — 12 800 рублей, июнь 1958 года — 14 000 рублей, октябрь 1958 года — 10 000 рублей» и так далее [51].

Ивинская рассказывала мне:

— Семейство Пастернак на встречах со следователями КГБ в 1960 году об этом забыло, а те сделали вид, что об этом ничего не ведают.

В письме к своей подруге Люсе Поповой из лагеря летом 1962 года Ивинская написала: «Я легко могла доказать на суде, что не я, а в основном формальная семейка пользовалась тем, за что осудили меня, да еще с присущей им подлостью. Они на эти деньги покупали машины и т. п. Они ни о чем не заботились, только хапали денежки, а мы их покорно им доставляли. Хапали — они, а потом притворялись, что ничего не знают» [52].

В своем пространном письме в ПЕН-клуб Сурков сообщает:

Огромная пачка оригинальных писем Фельтринелли и его агента журналиста Д’Анджело, хранящаяся в судебном деле, наглядно показывает, что и издатель, и «самый близкий человек» Ивинская руководствовались в этом чисто меркантильными соображениями [53].

Вся пачка писем Фельтринелли и международного жулика Д’Анджело раскрывают их, а вместе с ними и Ивинскую, как грязных циников в делах и злых гениев в жизни незаурядного и субъективно глубоко честного поэта Бориса Пастернака.

Так заклеймил авантюристов Сурков.

Карло Фельтринелли в своей книге привел заявление отца по поводу ареста Ивинской и ее дочери, которое он разослал в 1961 году в новостные агентства всего мира: «Я считаю, что Ольга Ивинская не ответственна ни за ввоз денежных сумм, ни за их назначение. Потому что, во-первых, требование доставить эти деньги исходило только от Пастернака, и во-вторых, Пастернак хотел, чтобы сумма в рублях была передана — безразлично, в его руки или руки Ивинской» [54].

Ивинская была осуждена советским закрытым судом на восемь лет, а Ирина — на три года за контрабанду валюты. Фельтринелли, Д’Анджело, известные зарубежные писатели и журналисты прилагали огромные усилия для освобождения невиновных женщин. В результате Джанджакомо Фельтринелли выкупил у советских властей досрочное освобождение Ирины в 1962 году и Ольги Ивинской — в 1964-м. Карло Фельтринелли в своей книге рассказывает: чтобы договориться с советскими властями, его отец передал рукописи работ Маркса и Энгельса, которыми владел, в Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Кроме того, он передал лично Поспелову, директору ИМЛИ, несколько писем-автографов Пастернака, которые писатель присылал конфиденциально к Фельтринелли в период борьбы за издание «Доктора Живаго» в Италии. В книге также опубликовано обращение Фельтринелли к члену ЦК ИКП товарищу Секкье от 12 октября 1961 года: «Я надеюсь, что этот мой жест одностороннего разоружения сможет привести к пересмотру в соответствующих инстанциях судьбы Ивинской и ее дочери. <���…> Я прилагаю английскую статью, в ней приводится ряд заявлений Суркова, стиль которых далек от того, что приличествовало бы в полемике между советским гражданином и западным миром» [55].

Опубликованное в 1961-м в английской печати письмо Суркова к Каверу вызвало ответную реакцию у Д’Анджело. Он пишет Суркову: «Ваше утверждение о том, что Ивинская действовала за спиной Пастернака и во вред ему, абсолютно ложно. <���…> Вы всегда ненавидели Пастернака. Но и смерть Пастернака не погасила Вашей ярости, которую Вы, при помощи ложных обвинений и клеветы, обратили против двух беззащитных и тяжелобольных женщин [56]. <���…> Вы лжете самым беззастенчивым образом. Будьте смелым, предъявите все письма и документы процесса. Будет интересно увидеть, кто при этом потеряет свое лицо».