Михаил Кузмин - Дневник 1905-1907

11. Замысел был реализован лишь через год. Летом 1908 г. Кузмин написал повесть «Двойной наперсник», основанную на обстоятельствах, еще не существовавших в 1907 г. Подробнее см.: Богомолов Н. А. Русская литература начала XX века и оккультизм. М., 1999. С. 211–224.

12. Речь идет о переводе пьесы для «Старинного театра» Н. В. Дризена. Дризен вспоминал: «На первый план была поставлена мистерия XII века, неизвестного автора, под названием Adamsspiel (Jeu d’Adam). Это изумительное по стилю произведение требовалось еще перевести с нормандского языка на французский, а потом уже на русский. Такую работу мастерски исполнил в Париже М. Champion, ученый палеонтолог из Сорбонны, а у нас М. А. Кузмин. Однако все эти труды пропали даром. Пьеса, в поэтическом пересказе изображавшая грехопадение первых людей, встретила жестокое противодействие в цензурном ведомстве, а главным образом у Синода. Напрасно я хлопотал, ездил к тогдашнему обер-прокурору П. П. Извольскому, везде меня ждал один и тот же ответ: подобным произведениям не наступило еще время появляться на русской сцене. А жаль» (Дризен Н. В., барон. Старинный театр: (Воспоминания) // Столица и усадьба. 1916. № 71. С. 8–9). Ср. также обмен письмами между Кузминым и Дризеном. 1 октября 1907 г. Кузмин писал: «…если надо переводить Jeu d'Adam дальше, будьте любезны прислать мне с переводом на современный французский и подлинник, чтобы знать размеры и места рифм; покуда я поставил рифмованные строки там, где они, м<���ожет> б<���ыть>, случайно находились в переводе. Вознаграждение, о котором мне упоминал Ев<���гений> Вассильевич> Аничков, я просил бы выслать или переводом, или посыльным до 1 ч. дня или 5–7 вечера» (РНБ. Ф. 263. Ед. хр. 189). Дризен отвечал ему 11 октября: «Вы, кажется, предупреждали Е. В. Аничкова о той работе, кот<���орую> Вы столь любезно взяли на себя для „Старин<���ного> Театра". Сейчас посылаю Вам 1/3 часть подстрочника, несколько измененного против оригинала по цензурным соображениям. По мере изготовления остальных частей, немедленно вышлю их Вам, однако не позже начала будущей недели» (РНБ. Ф. 124. Ед. хр. 1556). Реакцией на это письмо и выводом из дневниковой записи стало письмо Кузмина от 13 октября 1907 г.: «…я с большим наслаждением делал эту интересную работу, переводя все заново и пользуясь первым переводом только чтобы знать, какие места нужно пропускать и изменять соответственно цензуре. Те же фразы, которые оказались опущенными явно по недосмотру, я восстановил. Был бы крайне рад, если бы моя работа удовлетворила Вас так же, как мне она доставила удовольствие» (РНБ. Ф. 263. Ед. хр. 189. Л. 2).

13. Т. е. студентом, бывшим в «Вене».

14. Имеется в виду раздел « Обманщик обманувшийся» из второй части сборника «Сети».

15. См. в открытке К. А. Сомова к А. М. Ремизову от 16 октября 1907 г.: «Не придете ли ко мне в среду вечером, у меня будут самые мои близкие друзья — Нувель, Бенуа, Кузмин, Добужинский?» (РНБ. Ф. 643. Ед. хр. 207. Л. 8). Видимо, записка Кузмина к Ремизову на следующий день свидетельствует о бывшем в тот вечер разговоре: «Дорогой Алексей Михайлович, стояние Марии Египетской бывает с Середы на Четверг 5-ой недели» (Там же. Ед. хр. 133. Л. 5).

16. Л. Д. Зиновьева-Аннибал умерла в имении Загорье в Могилевской губ., где Ивановы проводили лето. Хоронили ее в Петербурге, в Александро-Невской лавре. Подробный рассказ Иванова о ее смерти передан М. А. Волошиным. См.: Волошин М. История моей души. М., 1999. С. 188–189.

17. 18 октября Кузмин написал Блоку: «Я узнал от Ев<���гения> Вас<���ильевича> Аничкова, что часть писателей в вечере 23 октября, где предполагалась моя вещь, воспротивились этому, объявивши мне бойкот.

Если бы прямо и не предполагалось меня приглашать, дело было бы очень просто, но при такой постановке вопроса я считаю всех участвующих в этом вечере — сочувствующими бойкоту, а Вас лично очень прошу отказаться. <���…> я очень прошу, если Вы любите меня и сколько-нибудь цените, отказаться не как от вечера, где меня не будет, а как от вечера, где предположивши меня, официально бойкотируют. <���…> Не стесняйтесь поступать, как Вам кажется должным, личных отношений это, разумеется, не изменит» (ЛН. Т. 92. Кн. 2. С. 148). 19 октября Блок ответил Кузмину: «…я слышал о „бойкоте" Вашем только смутные речи и никак не думал, что это может как-нибудь не уладиться или иметь какое-либо практическое значение. Если же все это дело принимает действительно такой характер, то, конечно, я всею душой отказываюсь от участия в нем (я не давал еще определенного согласия), любя и ценя Вас высоко» (Блоковский сборник. Тарту, 1972. Вып. 2. С. 361; публ. Г. Г. Шмакова). Ср. написанное на следующий день письмо Мейерхольду (Переписка с Мейерхольдом. С. 357).