Соломон Кипнис: Записки некрополиста. Прогулки по Новодевичьему

Память, ты рукою великанши

Жизнь ведешь, как под уздцы коня,

Ты расскажешь мне о тех, что раньше

В этом теле жили до меня.

Н. Гумилев

Но кто мы и откуда,

Когда от всех тех лет

Остались пересуды,

А нас на свете нет?

Б. Пастернак

— Неужели никто до вас не описал столь известное кладбище как Новодевичье? Что побудило вас взяться за составление Некрополя?

Без таких или похожих вопросов не обходилось практически ни одно интервью, которое брали у меня для газет, радио, телевидения. Спрашивали об этом и в аудиториях, где рассказывал о создании Некрополя. На недоуменное «Неужели никто до вас?» отвечал одним словом: «Никто». А ответом на вопрос «Что побудило взяться?» служил рассказ о двух событиях.

...1971 год, 11 сентября. Умер Никита Сергеевич Хрущев, бывший Первый секретарь ЦК КПСС и Председатель Совета Министров СССР. Газеты, радио, телевидение хранили молчание. Узнали люди об этом только в день похорон, 13 сентября.

Скупое газетное сообщение, в котором даже от традиционных слов «с глубоким прискорбием» оставили лишь «с прискорбием», умалчивало и о дне похорон, и об их месте. Таинственность такая была излишней, ведь сообщение могло дойти до людей в лучшем случае одновременно с похоронами, а то и позже похорон (они состоялись буквально через несколько часов после выхода утренних газет).

Но власти решили подстраховаться и отменили в тот день маршруты городского транспорта, которыми можно было доехать до места похорон — Новодевичьего. А тех немногих, которые, узнав о случившемся («вражьи голоса» уже 11 сентября сообщили о смерти Хрущева), все-таки смогли добраться до кладбища, ждала бумажка на воротах: «Сегодня кладбище закрыто. Санитарный день».

Надежность понимания этого объявления гарантировали милицейские оцепления, солдаты и бронетранспортеры.

Непонятный страх правил властью перед мертвым экс-главой страны, которого бывшие его друзья и соратники «демократически» освободили от всех постов и семь последних пенсионных лет жизни держали, по сути, под домашним арестом.

От страха, замешанного на недоверии и неуважении к собственному народу, власти предержащие сделали все, чтобы как можно тише и быстрее предать земле тело Хрущева. И в этом они преуспели. Родных предупредили, что похороны будут неофициальные, семейные, а потому и без траурного митинга. Провели, мол, панихиду в морге и хватит. Начальство на всякий случай даже распорядилось убрать с ритуальной площадки постамент для гроба и трибуну!

Но несанкционированный ритуал все-таки состоялся. Гроб поставили на принесенные стулья, а трибуной служила куча земли от вырытой могилы. Траурное прощание от­крыл и вел сын Хрущева — Сергей.

Родных, близких и лиц случайных (тех, кто прошли по пропускам, как имеющие здесь родственные могилы) набралось всего человек тридцать, от силы сорок, и еще с десяток иностранных фотокорреспондентов, добившихся права присутствовать своей настойчивостью. И на каждого, пришедшего к могиле, по три — четыре «человека в штатском». Самым высоким лицом «от Партии и Правительства», которому надлежало не скорбеть, а следить, чтобы все прошло, как задумали власти, был заместитель управляющего делами ЦК КПСС!

В числе тех немногих, кто провожал Никиту Сергеевича в последний путь, был и я. Объясняется мое присутствие просто. В журнале «Наука и жизнь» отделом биологии тогда заведовала Рада Никитична Аджубей, дочь Хрущева, а я заведовал отделом техники. Вместе мы работали уже более пятнадцати лет, и неудивительно, что в такой горестный для нее день друзья были рядом.

После похорон пошел бродить по кладбищу, на котором раньше никогда не был. Впечатление от увиденного оказалось столь сильным, что уже на следующий день я отправился в библиотеку в надежде обстоятельно познакомиться с историей Новодевичьего, узнать, кто покоится там.

Каково же было мое удивление, когда я выяснил, что Некрополя Новодевичьего кладбища вообще нет! В это трудно было поверить. Не оказалось и Некрополя Новодевичьего монастыря, откуда берет начало современное Новодевичье. Правда, есть трехтомный «Московский Некрополь», но издан он в 1904-1905 годах, да и содержит лишь выборочное описание московских кладбищ.

После посещения библиотеки и закралась у меня мысль о создании печатного некрополя «Новодевичий мемориал». Но вернулся я к ней лишь много лет спустя.