Соломон Кипнис: Записки некрополиста. Прогулки по Новодевичьему

Я вечности не приемлю!

Зачем меня погребли?

Мне так не хотелось в землю

С любимой моей Земли!

Эти пронзительные строки Марины Цветаевой, которые часто повторял Всеволод, стали реквиемом ему и всем тем, кто в схватке с фашизмом истек кровью во имя новой юности.

На смену павшему в редакцию пришел легендарный поэт Муса Джалиль, который вскоре тоже погиб — раненым попал в плен и был казнен фашистами. Эстафету военных корреспондентов «Отваги» принял писатель Сергей Наровчатов. Ему посчастливилось донести ее до победного дня.

Вместе с мужем и сыном покоится Багрицкая Лидия Густавовна(1896-1969). Ее арестовали в 1936, безвинно осудили, и более десяти лет она провела в лагере. Взрослого сына ей так и не суждено было увидеть. Увидела только гроб с его останками, который перезахоронила сюда, на Новодевичье, в могилу отца.

(1-1-13)

Рядом с Багрицкими похоронен писатель Олеша Юрий Карлович(1899-1960).

Более семидесяти лет назад он написал радостную сказку «Три толстяка», которая и поныне остается любимой детьми, хотя имя ее автора мало кто помнит.

История с куклой, превратившейся в живую девочку Суок, пленила Московский Художественный театр, который поставил по этой сказке спектакль, пользовавшийся завидной популярностью.

О том, как появилась сказка «Три толстяка», рассказал (а может и присочинил) Валентин Катаев в книге «Алмазный мой венец». Для тех, кто не читал ее, а таких наверняка окажется немало, перескажу ту историю, заменив в ней авторскую кличку героя «Ключик» на настоящее его имя — Олеша

....В комнате Катаева с Олешей некоторое время жил их приятель, художник. Он откуда-то достал куклу, которую в двух шагах не отличишь от живого ребенка. Комната их находилась на первом этаже и они часто забавлялись тем, что сажали ребенка на подоконник и, дождавшись, когда в переулке появлялся прохожий, делали такое движение, будто ребенок вываливается из окна. Раздавался крик испуганного прохожего, чего они и добивались.

Однажды, когда Олеша сидел на подоконнике, к нему подошла девочка и попросила показать куклу. Олеша посмотрел на девочку, и ему показалось, что это то самое, чего он так мучительно искал. Тут же, не сходя с места, Олеша во всеуслышание поклялся, что напишет блистательную детскую книгу-сказку, на титульном листе которой будет напечатано посвящение... Он спросил у девочки имя, отчество и фамилию.

Свое обещание Олеша выполнил и сочинил сказку с участием девочки-куклы Суок. На титульном листе было отпечатано посвящение, однако девичья фамилия девочки к этому времени изменилась на фамилию ставшего ее мужем младшего брата Катаева — Евгения Петрова, того самого, который вместе с Ильей Ильфом написал «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок». Вместе с Юрием Олешей покоится его жена Суок-Олеша Ольга Густавовна.

Значит, куклу писатель назвал по фамилии своей жены? Но этого быть не может, ведь когда сочинялась сказка, он был холост. Неужели предугадал свою судьбу? Просто неправдоподобно! Но еще более невероятным представляется случайное совпадение придуманного имени куклы с фамилией будущей жены. Какая-то мистика.

А в действительности все очень просто. Олеша знал, что девичья фамилия жены его друга, Эдуарда Багрицкого, — Суок, и ему захотелось именно так назвать куклу-девочку.

Вскоре и Олеша «обзавелся» своей Суок — женился на сестре Лидии Ольге Суок.

Так эти два писателя породнились, стали свояками.

Именно на это, а отнюдь не на знаменитость Олеши, уповал Союз писателей, когда просил похоронить его на Новодевичьем: «в могилу поэта Багрицкого, так как они были близкими друзьями и родственниками, женатыми на родных сестрах».

Как знать, если бы за умершего писателя и литературоведа Виктора Борисовича Шкловского, жена которого тоже была Суок (Серафима Густавовна), просили как за свояка, да еще сразу двух писателей — Багрицкого и Олеши, может и лежал бы Шкловский на Новодевичьем, а то ведь своих за­слуг, увы, достало ему лишь на место на Ново-Кунцевском.

(1-1-13)

Четырьмя Сталинскими премиями отмечен вклад в литературу писателя Павленко Петра Андреевича(1899-1951). Но это не обессмертило его произведения. Их «срок годности» давно истек, в безвестность ушел и сам автор. Правда, существует его автограф «в защиту Сталина», которому уготована долгая жизнь. Хранится он в одном из следственных дел НКВД.