Игорь Курукин - Княжна Тараканова

Столь же драматично поведал об этой истории бывший секретарь саксонского посольства при дворе Екатерины II Георг Адольф фон Гельбиг. В своей нашумевшей книге «Русские избранники» он объявил загадочную даму дочерью императрицы Елизаветы и её фаворита Ивана Шувалова и, кажется, впервые употребил по отношению к ней фамилию Тараканова, которую она никогда не носила. Обладательница «кроткого нрава» якобы тихо жила в солнечной Италии, вовсе не думала о престоле, но страдала от отсутствия средств. Коварные русские офицеры завоевали её доверие, уплатив её долги, и заманили жертву в ловушку: страдалица была схвачена, отправлена в Россию и скончалась в шлиссельбургской тюрьме. Несчастный же отец так и не посмел открыться дочери {2} 2 См.: Гельбиг Г. Русские избранники и случайные люди // Русская старина (далее — PC). 1886. № 4. С. 177–179. .

Спустя восемь десятков лет свидетельства о забытой драме Екатерининской эпохи стали, наконец, доступными отечественной публике. В 1859 году редакция московского журнала «Русская беседа» напечатала выдержки из составленной в 1820-х годах «Записки одного трудолюбивого изыскателя». Это были письма итальянского аббата Роккатани о пребывании в Риме в начале 1775 года «неизвестной принцессы Елизаветы», именовавшей себя дочерью российской императрицы Елизаветы Петровны и искавшей поддержки у польского посла и папской курии. В конце своего сообщения аббат, лично знакомый с этой дамой, указал, что она выехала из Рима в Ливорно, где находился в это время российский военный флот. В журнале также были опубликованы копии донесений командующего русским флотом в Средиземноморье графа Алексея Орлова об установлении контактов с самозванкой и рапорт от 14(25) февраля 1775 года о её аресте. О дальнейшей судьбе «принцессы» составители не знали и предположили, что она умерла в заточении {3} 3 См.: Несколько данных для истории принцессы Таракановой // Русская беседа. 1859. № 6. С. 59–76. .

В том же году на эту публикацию откликнулся историк русской литературы Михаил Лонгинов, закончивший свою карьеру главным цензором империи, а на рубеже 1850—1860-х годов бывший либеральным чиновником. Он указал, что приведённые в «Русской беседе» сведения встречались в разных вариантах ходившего по рукам рукописного сочинения о «жизни Елизаветы Алексеевны Таракановой» {4} 4 Примером объединения под одной обложкой такого рода повествований с официальными актами и запрещёнными переводными сочинениями может служить один из рукописных сборников, сохранившийся среди бумаг министра полиции Александра I А. Д. Балашова; он включает любопытную подборку материалов, в том числе «Манифест» по делу царевича Алексея, «Историю жизни, царствования и низвержения с престола Иоанна VI, императора России», «Рассказы о знаменитых людях России прошлого века», «Краткую историю Елизаветы Алексеевны Таракановой» (см.: Научно-исторический архив Санкт-Петербургского Института истории РАН. Ф. 16. Оп. 1. № 235). . Но о самой героине Лонгинов знал немногое — он даже не был уверен в её самозванстве и вслед за Гельбигом допускал, что она могла быть дочерью императрицы Елизаветы и И. И. Шувалова. Дальнейшую историю автор считал покрытой «непроницаемой тайной» и мог сослаться только на «предания», одно из которых говорило о гибели пленницы во время наводнения в тюрьме; другое — о её погребении в Новодевичьем монастыре {5} 5 См:. Лонгинов М. Н. Княжна Тараканова. Эпизод из анекдотической хроники XVIII в. // Русский вестник. 1859. № 24. С. 716–736. . Наконец, правительственный чиновник и литератор П. И. Мельников, отзываясь на обе предыдущие публикации, в газетной заметке впервые связал узницу Петропавловской крепости с не менее загадочной обитательницей московского Ивановского монастыря инокиней Досифеей, проживавшей в нём с 1785 года в полной изоляции {6} 6 См.: Мельников П. Предание о судьбе Елисаветы Алексеевны Таракановой // Северная пчела. 1860. № 39. С. 154. .