Николай Богданов - В небе - гвардейский Гатчинский

Высокий, сухощавый, с серыми, пристально глядевшими на собеседника умными глазами, открытый и прямой, никогда не повышавший голоса на подчиненных, с достоинством державшийся с начальством - таков был наш командир полка подполковник Александр Евгеньевич Голованов, впоследствии Главный маршал авиации, командующий авиацией дальнего действия. Он как никто из командиров, в подчинении которых довелось мне служить, умел правильно оценить обстановку, безбоязненно принять ответственное решение и провести его в жизнь. Голованов прекрасно разбирался в людях, безошибочно определял их способности и деловые качества. Особенно хорошо знал он летный состав. В полку он пользовался заслуженным уважением и непререкаемым авторитетом, все мы любили его.

В заключение нашей беседы Голованов расспросил меня о самочувствии, а, отпуская, потребовал, чтобы я использовал время до получения нового самолета на лечение и отдых.

Из палатки я направился к ДС-3, машине командира полка. Почти всегда в ожидании боевого вылета, командиры кораблей собирались в салоне этого самолета. Удобно разместившись в мягких креслах, мы расспрашивали членов экипажа командира полка Михаила Вагапова, Костю Малхасяна, Константина Тамплона о последних новостях на фронте и в части. Им всегда было известно больше. Мы дружили с Костей Малхасяном. Плечистый красавец, горячий, как большинство кавказских людей, он всегда был в гуще споров. Прекрасный радист, он мало в чем уступал своему учителю Байкузову. Впоследствии он стал выдающимся штурманом-испытателем, и ему было присвоено почетное звание заслуженного штурмана-испытателя СССР.

Я нес Косте его реглан. В самую последнюю минуту перед несчастливым вылетом он заметил, что я без реглана, бежать за ним в лагерь не оставалось времени, и тогда он не раздумывая предложил мне свой. И хотя реглан его был мне велик, он сам помог мне одеться, удобнее заправить широкие полы, которые и после заправки несуразно торчали из-под лямок парашюта. Когда я, забравшись на крыло самолета, садился в кабину, Костя пошутил: "Николай, ты похож на горного орла, распластавшего крылья", - и закончил серьезно и тепло: "Ну, ни пуха, ни пера..."

Теперь рукава и полы реглана во многих местах были пробиты пулями, только плечи и спина, прикрытые в полете броневой спинкой сиденья, остались целы. Ковыляя к самолету, я чувствовал себя неловко - как возвращать Косте его любимое кожаное пальто в таком виде.

На ДС-3 оказался в сборе весь экипаж, были и "гости" - лейтенанты Ковшиков и Петрушин. Ребята встретили меня объятиями. Сознаюсь, когда я побывал в могучих руках нашего полкового богатыря Константина Тамплона и он, приподняв, слегка прижал меня к своей широченной груди, у меня самым настоящим образом "дыханье сперло".

Больше всех рад был моему возвращению Костя Малхасян. Про реглан он равнодушно сказал, что он может теперь пригодиться для истории. По случаю моего "воскрешения" Костя налил нам по чарке спирта, затем друзья рассказали мне новости. Они подтвердили, что в полк вернулись Бородин, Сумцов, Бондаренко, Борисенко, Осипов, Шульгин, Врублевский и несколько человек из их экипажей.

Таким образом, "безлошадных" набралось много, достаточно, чтобы сформировать две полноценные эскадрильи.

Но самолетов в полку не было. Правда, двум из нас повезло. Володя Шульгин и Сергей Фоканов сами добыли себе самолеты. В Смоленске они обнаружили на аэродроме два Пе-2. "Пешки" были без хозяев: очевидно, улетавшая из Смоленска часть не имела для них экипажей. Смоленский аэродром беспрерывно подвергался бомбовым ударам фашистов, и командование гарнизона, опасаясь, что самолеты погибнут при бомбежке, разрешило передать их нашей части. Проверив горючее и опробовав моторы, Фоканов и Шульгин взлетели с израненной бомбами бетонной полосы Смоленского аэродрома. Через несколько минут они мастерски посадили "пешечки" на площадку в Ельне. В тот же день они усердно стали осваивать "строптивый" нрав этих замечательных машин, очень строгих в управлении, требующих от летчиков почтительного отношения, особенно при взлете и посадке.

Все "безлошадники" завидовали им тогда... Все мои товарищи, как и я, тяжело переживали свое первое поражение, потерю боевых друзей и самолетов. Но шла война, и времени на переживания нам было отпущено немного.

Вскоре враг обнаружил наш аэродром и явно заинтересовался нашим полком. Участившиеся полеты гитлеровских разведчиков дали повод подозревать, что немцы готовят бомбовый удар по нашему аэродрому. 9 июля мы перебазировались на аэродром в Бежицу, недалеко от Брянска. Не успели мы как следует обосноваться, как немецкие разведчики зачастили и туда. Опять собираем "пожитки", перелетаем на полевую площадку под Мценск.