Бубнов Викторович - Спартак - 7 лет строгого режима

Хаджи, видимо, думал, что после ухода Бескова, который якобы мы с Дедом устроили, теперь я в «Спартаке» буду рулить, и вел себя как подхалим. Не то что я в люксе не хотел жить. Мне одноместный номер был нужен, чтобы никто не мешал французский учить. Да и вообще любил в одиночестве побыть. Но ни у Романцева, ни у Хаджи ничего не просил.

И вот Федя ляпнул, мол, Буба, дурак, едет неизвестно куда. А я подумал: «Да, Федя, если бы ты знал, почему уезжаю, ты бы так не говорил».

В тот момент я на него не обиделся. А когда вышел из кабинки, он понял, что я слышал его слова, адресованные Родионову. На этот раз я их мимо ушей пропустил и не стал скандалить. Может, после Мексики я бы тоже ничего не сказал, но был слишком заведенным. Поэтому и сорвался. Сам за спиной никогда ни про кого ничего не говорил. Если были претензии, всегда высказывал их в лицо и на поле, и за его пределами.

В 1983 году, когда Федю признали лучшим игроком СССР, мы прошли в Кубке УЕФА «Астон Виллу». Дома с англичанами сыграли вничью (2:2), а на их поле долго держался счет 1:1, который их устраивал, но в итоге мы победили 2:1. Бесков после игры всех обнимал и целовал в раздевалке. Такое случилось в первый и последний раз за семь лет, что я провел в «Спартаке». Вот это меня по-настоящему поразило!

Потом мы обыграли голландскую «Спарту» и попали на «Андерлехт». Бесков тогда съездил посмотреть бельгийцев и вернулся под впечатлением: «Команда классная».

Федя, посмотрев запись их игры в чемпионате Бельгии, сказал мне, что «Андерлехт» сильнее «Астон Виллы».

После окончания сезона мы отдохнули в Кисловодске и стали готовиться к встрече с бельгийцами. Играть предстояло весной. Все шло как обычно. Вроде подготовились серьезно. В первой встрече, в гостях, открыли счет. Но Франки Веркотерен, капитан «Андерлехта» и лучший футболист Бельгии, играл на том же фланге, куда Бесков выпустил Черенкова. Это была ошибка Константина Ивановича. На фланг надо было ставить Женьку Кузнецова. Лошадь! Он бы Веркотерену в движении точно не уступил.

Бельгиец, капитан сборной, в «физике» Федора превосходил, а в технике ему не проигрывал. Обладал хорошим ударом, мог отдать пас. На чемпионатах мира играл, аргентинцам забивал. Я за Веркотереном наблюдал и видел, что это очень сильный игрок. Машина! Не случайно его признали лучшим игроком Бельгии. Короче, он Федю навозил, сам забил и в остальных голах тоже поучаствовал.

Игра получилась очень тяжелой. Поначалу мы мяч взяли и долго его держали. Забили. Думали, дальше еще лучше пойдет. Но тут бельгийцы понеслись. Давление было настолько сильным, что я ни разу к атаке не смог подключиться, хотя обычно это делал по несколько раз за матч. Все время помогал защитникам. Но у бельгийцев была уже середина чемпионата, а у нас он еще не начался. Может, поэтому они настолько сильнее выглядели.

Два гола мы им все же забили. А при счете 2:3 Поздняков головой выбивал мяч, но судья придумал пенальти. 2:4.

Шок.

Но это ладно. Когда мы приехали перед игрой на стадион «Андерлехта» и зашли в раздевалку, обнаружили там программки к матчу. Дело обычное — такие программки печатали перед всеми играми, и мы их с собой забирали. Кто на память, кто дарить болельщикам. На обложке бельгийской программки был изображен Веркотерен.

И вот закончилась игра. Сидим в раздевалке. Федя голову полотенцем накрыл и переживает. Я рядом. Заходит Бесков. Я никогда не видел тренеров, которые после таких поражений, зайдя в раздевалку, ничего бы не сказали. Четыре гола все-таки пропустили.

Все под влиянием эмоций что-то говорят. Севидов, Симонян, Бесков не были исключениями из правил. И вот Бесков подходит к Феде и говорит: «Федя! Вот ты — лучший футболист страны. И Веркотерен — лучший футболист страны. Но вы сыграли друг против друга, и выяснилось, кто на самом деле лучший».

И тут Бесков не нашел ничего умнее, чем предложить Феде пойти взять у Веркотерена автограф. Типа съязвил. Смотрю, а Федя в ужасе все это слушает, как будто он — главный виновник поражения. А какой спрос с Феди, если Бесков его не туда поставил? Допускаю, что Федор Сергеевич Новиков ему посоветовал. Знаток!

Если бы Бесков подобное предложил сделать Гаврилову, тот нашел бы что ответить. Или Дасаеву. Тот говорил так: «Константин Иваныч! Это все случайно получилось. Я не виноват». Дасаев вообще никогда себя виноватым не считал. Но Федя как всегда ничего не сказал и так и остался сидеть с полотенцем на голове.

В душе он закурил — они с Родионовым покуривали. Потом в гостинице мы в кости играли, и Федя был очень задумчивым. Прилетели в Москву. Оттуда должны были отправиться в Тбилиси на игру с «Динамо», а затем предстоял ответный матч с «Андерлехтом» в Тбилиси же.