Бубнов Викторович - Спартак - 7 лет строгого режима

Еще в «Спартаке» был треугольник Гаврилов — Черенков — Родионов. Черенков с Родионовым жили вместе и прекрасно понимали друг друга и в жизни, и на поле. Родионов был очень мощным и выносливым, выносливее их всех. У него даже прозвище было — Лось. Он обладал хорошей техникой, отлично играл и ногами, и головой, владел ударами с обеих ног. Причем бил прицельно и сильно.

Гаврилов не был их другом, но они к нему относились с уважением, потому что он был старше. Гаврилов вообще ни с кем особо не сближался, ходил сам по себе. Ни о нем, ни о Черенкове никто никогда не мог сказать ничего плохого в плане общения. А в игровом плане иметь Черенкова и Гаврилова было большой удачей.

Роман Широков, который из-за травмы не поехал на чемпионат мира в Бразилию и о котором много говорили как о незаменимом для сборной России разыгрывающем, по сравнению с ними никто. Да и как можно сравнивать, если он в футбол играть не умеет! Чего же ждать от сборной!

А в «Спартаке» Гаврилов с Черенковым могли разорвать любого соперника. Их боялись. Против них начинали играть персонально. И иногда у них не получалось. Тогда у «Спартака» сразу ломалась игра.

Потом на разборах Бесков придумал ложный маневр. Если тебя закрыли и ты уже не можешь принять мяч, уходи из середины поля на бровку. Опекун уйдет за тобой, освободится зона, и в нее начнут входить уже другие игроки. А если опекун за тобой не пойдет, ты будешь свободным. И потом, на фланге всегда легче мяч принять, чем в центре.

Константин Иванович жестко требовал, чтобы Гаврилов и Черенков эти хитрости и маневры по выходе из-под прессинга применяли, не задумываясь. Чаще получалось, иногда нет, и тогда Бесков Гаврилова уничтожал, а Черенкова журил. Но Гаврила сам был виноват. Это Хидиятуллин мог сказать Бескову: «Да ладно, Константин Иваныч, все не так было!» Юра во время спора сыпал шутками и прибаутками, и Бесков кипел. Думаю, ему было бы лучше, если бы Гаврилов грубил.

Но, бывало, Юра черту переходил. Бесков мне даже на него жаловался. Он хотел, чтобы я на Гаврилова, с которым он нас, как бывших динамовцев, в один номер селил, воздействовал. Проблем никогда не возникало. С Юрой я всегда мог поговорить по душам.

Я по натуре командный человек. Как и Гаврилов с Черенковым. Но от одиночества никогда не страдал, в том числе и в молодые годы. Мог в поезде ехать в купе один или жить на базе. Любил и люблю общение, но после «Динамо» ушел в себя. Чувствовал себя настолько плохо, что вообще с футболом хотел завязать. Мне даже снилось, что не играю. Потом просыпаюсь и понимаю, нет, все еще футболист. Вырваться из динамовского ада было счастьем, но на побег ушло столько моральных сил, что в первые месяцы в «Спартаке» мне часто требовалась тишина.

Нельзя сказать, что уединялся, скорее замыкался в себе. Бесков на это обратил внимание: «Почему ты все время один?» Но я не мог ему сказать, о чем думаю. Мы не настолько были с ним близки, чтобы я ему, как отцу, что-то доверительно рассказывал. А когда наконец заиграл в «Спартаке», никак не мог поверить, что страшное позади.

Как-то Гаврилов начудил в очередной раз. Бесков подошел ко мне в столовой и говорит: «Знаешь, когда я его взял из «Динамо», он был как пластилин, лепи, что хочешь. А сейчас стал другим, пошли закидоны».

Гаврилов Бескова, конечно, уважал. Но для того человеческий пластилин был важнее уважения. Он любил игрока, пока мог из него лепить. Бесков всегда был уверен, что получит то, что хочет. Лишь бы пластилин был качественным. Плохой, с его точки зрения, он выбрасывал.

Когда Гаврилов дерзил Бескову, тот иногда даже краснел от обиды и возмущения. На самом деле, Гаврила никого никогда не хотел обидеть и никому зла не желал. В этом он походил на Черенкова. В остальном, как люди, они были очень разными. Гаврилов легко входил в контакт и умел не портить отношения. Это его качество подметил еще Севидов в «Динамо», где была сильная конкуренция за место в составе, где грызлись и друг друга ненавидели до такой степени, что часто чуть ли не до драки дело доходило. И вот однажды подрались.

Сан Саныч созвал собрание и устроил разбор полетов. А в конце его сказал: «Вы знаете, вот мне Гаврилов Юра очень нравится. У него врагов нет, он со всеми в хороших отношениях».

Для футбольной команды быть со всеми в хороших отношениях, наверное, неплохо. Но не иметь в жизни врагов — странно. И если ты готов постоянно идти на компромиссы, это говорит, скорее всего, о твоей беспринципности. Но у Гаврилова было не так. Его все считали простым парнем, своим в доску. Хотя в жизни, как и на поле, он всегда был хитрованом.