Генрих Гротов - Герман Геринг — маршал рейха

Эти события имели место как раз перед тем, как Эрнст Рем принял на себя руководство СА, когда коричневорубашечники Вальтера Штеннеса, подстрекаемые своим командиром, еще раз вышли из подчинения. Штеннес вполне резонно подозревал, что долго не продержится при новом начальстве, и решился на последнюю попытку сохранить СА под своим контролем. Перед тем как выступить маршем, он обратился к своим штурмовикам с демагогической речью, очень похоже подражая Гитлеру, превознося превосходство пулемета над избирательной урной и насмехаясь над гомосексуалистом «в кружевных трусиках», который собирался их возглавить. Разве они хотят, чтобы ими командовал неженка, маменькин сынок? И когда они громко ответили, что нет, он крикнул:

— Тогда пойдемте и покажем этому содомиту, на что способны мужчины!

Это был вызов не только Рему, но и Гитлеру, так как это он его назначил, и реагировать им следовало немедленно. Фюрер дал Рему полную власть, и новый начальник штаба СА стал действовать быстро и безжалостно. Через сорок восемь часов после марша по Лейпцигерштрассе все подчиненные Штеннесу командиры или исчезли, спасаясь бегством, или лежали в больницах с проломленными головами или переломанными костями. Рем созвал своих старых товарищей еще с дней Мюнхенского путча, многие из которых разделяли его сексуальные предпочтения, и они показали мятежным коричневорубашечникам, что если гомосексуалистами они и были, то маменькими сынками — никак нет. Сам Вальтер Штеннес покинул нацистскую партию и примкнул к «Черному фронту» Отто Штрассера, и теперь Рем мог без помех заняться организацией буйных и недисциплинированных орд штурмовиков.

1931-й был очень тяжким годом почти для всего мира, но для Германии особенно. В других странах депрессия привела к возникновению длинных хлебных очередей, но в Германии не хватало даже хлеба, за которым могли бы выстраиваться очереди. Теперь союзники наконец осознали, что побежденный противник не может продолжать гигантские выплаты, взваленные на него в Версале, и американцы убедили остальных разрешить временное прекращение репараций, и этот шаг был назван в честь американского президента «мораторием Гувера». Но, чтобы его оздоравливающий эффект сказался на экономике Германии, требовался срок, а нацисты тем временем продолжали стричь политические купоны с не уменьшающейся пока массовой нищеты.

Для Германа Геринга это был какой-то странный период, потому что каждый новый успех партии и повышение его собственного положения сопровождались ухудшением состояния Карин. За весну 1931 года она очень сильно сдала, ее сердце стало таким слабым, что она часто часами лежала как бы без сознания. И вот однажды, когда Карин находилась в подобном состоянии, наблюдающий ее доктор, отвечая сокрушенному Герингу, сообщил, что надежды больше нет и она должна скоро умереть.

Карин не подала виду, что слышала эти слова. Она ничего не сказала Герингу, но по секрету поделилась с Фанни.

— Теперь я знаю, что значит умереть, — сказала она ей, когда находилась в сознании. — Я слышала об этом от доктора. Он признался Герману, что больше ничего не в силах для меня сделать, положение безнадежно. Когда я это услышала, я ничего не почувствовала и ничего не могла сделать, ничего не могла сказать, даже не могла открыть глаз. А потом неожиданно увидела перед собой дверь, высокую и чудесную дверь, излучающую яркий свет, моя душа освободилась, и я почувствовала свою земную жизнь позади и ощутила новый, восхитительный и совершенно не выразимый словами мир. Я знала, что если пройду через эту дверь, то уже не смогу вернуться. Тут я почувствовала присутствие Германа — и поняла, что не могу позволить себе покинуть его сейчас.

К концу июня Карин окрепла настолько, что Геринг смог отвезти ее в санаторий в Бад-Альтхайде, в Силезии, и она написала маме, что ей «становится лучше, так что, когда лето закончится, я уже надеюсь заняться делами». Мама Карин тоже болела, и обе женщины проводили время за письмами друг другу с выражением утешения и поддержки.

Этим летом Гитлер предложил Герингу поехать в Рим с миссией, которая должна была явиться частью «витрины» партии, выставляемой ее стратегами, с тем чтобы продемонстрировать избирателям-католикам в Южной Германии, что нацисты, хотя они и не пользуются расположением папского престола, все же не преданы анафеме Ватиканом. Вместе с борьбой за новых избирателей нацисты занялись поиском политических союзников для выхода из изоляции и организации коалиционного парламентского большинства. При этом помимо значительного числа голосов своих депутатов в рейхстаге для совместной политической борьбы нацисты могли предъявить своим союзникам и внушительную боевую силу. Эрнст Рем, утвердившись в качестве неоспоримого предводителя штурмовиков, сумел в короткий срок заставить их подчиниться жесткой военно-политической дисциплине и превратил СА в монолитную военную организацию НСДАП, доведя ее численность до ста тысяч человек.