Генрих Гротов - Герман Геринг — маршал рейха

Гитлер решился провести открытое разбирательство со Штрассерами. На бурном собрании в мае 1930-го он категорично потребовал от братьев строго придерживаться линии партии. Отто это делать наотрез отказался и обозвал Гитлера лакеем и подхалимом «денежных мешков». После этого Гитлеру оставалось только одно: Отто Штрассер был исключен из партии. Вместе с последовавшими за ним раскольниками из СА он принялся формировать так называемый «Черный фронт» (объединивший членов нацистской партии, которые стояли за социалистический путь развития, «истинных носителей национал-социалистических идеалов», как они себя называли), его же брат принял решение остаться с Гитлером — о чем ему впоследствии пришлось горько пожалеть.

Едва разрешился вопрос со Штрассерами, как возникла новая проблема, на этот раз со значительным контингентом штурмовиков и их командиром, оберфюрером Вальтером Штеннесом, возглавлявшим коричневорубашечные отряды Берлина-Бранденбурга, Померании, Мекленбурга и Силезии. Штеннес, бывший армейский офицер и бывший полицейский, после ухода Штрассера остался в партии, но тоже являлся сторонником активных действий и был убежден, что пистолет в руке — гораздо более убедительное средство, чем бюллетень в избирательной урне. Несмотря на это, он и его люди старательно трудились во время предвыборной кампании — и не на одной лишь рутинной работе, охраняя своих ораторов и мешая выступлениям соперников, и не только участвуя в уличных схватках с коммунистами, которые опять-таки вредили кампании, но и занимаясь делом, которое они считали для себя весьма унизительным: обивали пороги избирателей, агитируя за партийных кандидатов.

Штеннес решил, что за все эти труды его подчиненные заслужили некоторое вознаграждение. Большинство из них были бедными рабочими, чьи низкие заработки (даже вместе с партийными дотациями) с трудом позволяли кормить семьи в условиях инфляции. Между тем среди них начали распространяться слухи о роскошной жизни, которую ведут некоторые партийные вожди. По каким-то причинам Геринг не стал объектом их гнева, этим объектом стал Геббельс, и их негодование подстегивалось историями в оппозиционной прессе — причем отнюдь не все были преувеличены — о его значительных тратах на собственное волокитство и дорогие вечеринки. Когда в мюнхенской штаб-квартире нацистов Штеннесу отказали в немедленном поощрении его людей и значительном увеличении их еженедельных субсидий, он собрал свои части и привел в Берлин, где они явились в недавно построенную нацистскую штаб-квартиру (там председательствовал Геббельс) и принялись ее громить. В это же время часть коричневорубашечников ходила по улицам и раздавала листовки, объявляющие Геббельса растратчиком и присвоителем партийных денег.

Это происходило в последние предвыборные дни, и нацистам было трудно придумать для себя более досадную помеху. Гитлер был вынужден прервать свой агитационный тур и мчаться в Берлин. Оппозиционеры не преминули воспользоваться ситуацией, чтобы поиздеваться над Гитлером за отсутствие дисциплины внутри его партии. Прибыв в столицу, он несколько дней буквально не ел и не спал, переезжая из одного штаба СА в другой, где беседовал со штурмовиками, призывая их к единению и предупреждая об опасности раскола. Фюрер был в пике своего неистового красноречия — и он убедил их. Даже сам Штеннес сдался и обещал впредь подчиняться требованиям, и Гитлер оставил его на должности.

Но требовалось найти «виновного», и начальник штаба СА, капитан Франц Пфеффер фон Заломон, у которого с фюрером были очень натянутые отношения, оказался козлом отпущения. Его не изгнали из партии, но перевели в Мюнхен, где Гитлер мог присматривать за ним.

Кто теперь возьмет в свои руки руководство СА? Когда-то это было делом Геринга, занимавшегося им с полной самоотдачей, и теперь он опять этого страстно жаждал. В национал-социалистической партии, неудержимо шагающей к власти, это была очень сильная должность, ключевая для преобладания в партии. Он ждал, что фюрер вверит ее ему.

Но ждал он напрасно. Для Гитлера это было бы слишком простым и слишком опасным решением. Его хитрый и расчетливый ум уже разработал иное решение. Сначала он объявил, что берет управление СА на себя, полагая — так оно и вышло, — что магическое воздействие его личности окончательно успокоит брожение в низах. А потом написал письмо в Боливию капитану Эрнсту Рему, приглашая его немедленно вернуться в Германию.