Василий Соколов - Избавление

Все аплодировали Верочке, а Иван Мартынович, растроганный, поцеловал ей руку.

От имени танкистов слово держал сержант Кудинов. Плотного сложения, улыбчивый парень, он картинно выставил вперед правую ногу и заговорил о боевом пути, пройденном товарищами по оружию от самого Сталинграда через степи Украины, назвал храбрых танкистов и что ими сделано и под конец, не смущаясь, вызвался быть... ухажером красавицы, у которой хоть и в мозолях руки, но, право же, золотые руки!

- Знает лакомый кусочек! - поддел кто-то.

- Еще захочет в свадебное путешествие на танке! - хохотали ребята.

Верочка залилась краской и отвернулась.

- Между прочим, - заметил Гребенников, - сержант Кудинов не сказал о себе, а напрасно. Пусть покажет свой танк.

- А чего показывать: танк как танк. Из уральской стали и побивает крупповскую!

- А все же покажи гостям, - настоял Гребенников.

Они подошли к его танку, и сержанту велено было снять чехол с орудия.

- Считай, Верочка, сколько звезд помечено на стволе пушки, предложил Гребенников.

Звезд было много, Верочка даже сбилась со счета. Вновь пересчитала, объявив, что их четырнадцать.

- Ну вот видите: четырнадцать крупных целей угрохал, - говорил Гребенников. - Прямо скажем: удалой жених. Но должен и огорчить сержанта опоздал. У Верочки есть на примете женишок.

- Жаль, - вздохнул Кудинов.

Весь день шефы ездили. Побывали у артиллеристов, чьи пушки стояли на закрытых позициях, у саперов, наводивших переправу через Северный Донец, и всюду их встречали радушно.

* * *

Тоня уже поджидала Верочку в блиндаже, сразу не заговорила, чтобы не огорчать подругу, подошла к зеркалу, начала пудриться и наконец обронила, играя глазами:

- Ребенок еще ты... неразборчивый! Уму непостижимо, с кем могла связаться.

- Как? Ты... Ты что-нибудь узнала?

- Узнала, - протянула Тоня. - Ну и натворил этот капитан Костров. Недостоин того, чтобы одной печалиться, а другой наводить о нем справки.

Верочка остолбенела. Ее остановившиеся глаза и бледность на лице испугали Тоню, которая в сердцах бросила пудреницу на кровать, подступила к Верочке:

- Чего зашлась? Чего? Парень набедокурил, а девушка принимает к сердцу все беды, все болячки.

- Не терза-а-й... - простонала Верочка. - Го-во-ри же, где он?

- Угодил Костров в штрафную роту, вот так!.. Я бы на твоем месте не то что горевать, а слезинки бы не пролила! - негодовала Тоня, жаля подругу колючими глазами.

Прерывисто дыша, готовая разрыдаться, Верочка молила:

- Что это за штрафная? Не мучай меня. Скажи...

Та невозмутимым тоном продолжала:

- Это... когда человек серьезно провинился, срывают с него погоны, лишают наград, всех заслуг - и держат под охраной. Ведут в бой туда, где особенно опасно, где кровью можно смыть преступление.

- Но в чем его вина? Какое преступление? - допытывалась Верочка.

Неумолимая в своем безразличии Тоня, глядя на вконец обезумевшую Верочку, сказала брезгливо:

- Фу! Стала бы я мучиться. Кто он для тебя? Муж? Нет. Отец семейства? Тоже нет. Просто знакомый, если не сказать хуже?.. А таких полно, как в пруду карасей... Охота тебе убиваться! Хотел этого - вот и попал, пусть расплачивается... - Тоня стала надевать армейские брюки, путаясь в штанине.

- Перестаньте так говорить! - вскрикнула Верочка, слова связистки действовали на нее, как удары бича, но она вовсе не хотела мириться с мыслью о постигшей Алексея беде и признать его виновность. - Я не верю! добавила она в отчаянии. - Костров не такой, за кого вы его принимаете. Он - честный, много раз битый... то есть раненный в боях.

- Мало ли раненых, не с такими званиями и заслугами упекают туда же... в штрафную! Ручаться, миленькая, нельзя.

- Вы меня простите, но... но... вы просто каркаете, как ворона! гневно отрезала Верочка, выскочила из блиндажа и побежала куда глаза глядят.

На краю леса она увидела сваленные в кучу валежник и прошлогодние листья. "За что мне наказание дано..." - подумала Верочка и вдруг почувствовала себя такой обиженной, слабой, что невольно присела, закрыла лицо руками и заплакала навзрыд.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Они продолжали наступать. Падали... Раненые, зарываясь в песок, стонали, просили помощи.

Рота миновала одну траншею, в рукопашной схватке очистила вторую... На третьей залегла, достигнув намеченного рубежа.

А там, правее и теперь уже сзади, гремело сражение. И этот гром не двигался, утихая или вспыхивая то в одном, то в другом месте. "Тяжело ребятам. Оборону прорывают", - смекнул Костров и, будто осознав себя командиром на поле боя, взмахнул винтовкой над головой, крича исступленно: