Дмитрий Левинский - Мы из сорок первого… Воспоминания

В образовавшийся прорыв вошла 11-я немецкая армия, оттеснив на восток 9-ю армию, а Приморскую армию — к Одессе.

В сторону Одессы сумели отойти и некоторые части 9-й армии, которые впоследствии пошли на пополнение 25-й и 95-й стрелковых дивизий, так как теперь самостоятельного значения не имели. Это были группы бойцов из 30-й и 150-й стрелковых дивизий, оторвавшиеся от своих частей. Мы тоже стремились прорваться к Одессе, нонам все пути перерезали немцы, стремительно продвигавшиеся к Южному Бугу.

8 августа немцы перекрыли шоссейную дорогу Одесса-Николаев. 10 августа остатки 9-й армии подошли к Николаеву и начали переправу через Южный Буг. «9-я армия истекала кровью, но не могла спешить с отходом, так как соседняя, 18-я, еще не успела переправиться через Южный Буг» ( Тюленев И. В. Через три войны. С.139). Таков был приказ командования Южного фронта.

Об этих днях так говорится в шеститомнике «История Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.»: «К концу июля многие соединения Южного фронта понесли большие потери, особенно в вооружении и технике. Войска были утомлены длительными боями и тяжелым отступлением. К тому же часто возникавшая необходимость производить сложные перегруппировки для отражения ударов противника в условиях полуокружения привела к перемешиванию частей и не позволила армиям создать нужное оперативное построение».

О каком четком управлении могла идти речь? Штабы продвигались отдельно от своих разбитых частей, управлять им было некем. Все двигались на восток сами по себе. И далее там же: «В особенно трудных условиях отходила 9-я армия. С фронта ей пришлось отражать удары трех армейских корпусов 11-й армии (восемь дивизий), а с севера вести борьбу с 48-м мехкорпусом и венгерскими корпусами, стремившимися отрезать армии пути отхода. Это им удалось сделать, и 13 августа основные силы 9-й армии оказались окруженными в районе Николаева. Начались тяжелые бои».

С моей точки зрения, для характеристики тех дней слово «армия» не применимо, так как если штаб не в состоянии управлять своими соединениями, и они действуют самостоятельно, то армии как таковой нет, а есть разрозненные неуправляемые группы из состава этой бывшей армии. Весь механизм управления войсками был давно сломан входе боев, и восстановить его, а точнее, создать заново, можно было только в условиях стабильного фронта и при наличии свежих резервных частей.

И еще: если нет четкой линии фронта, которую должна занимать армия, то нет и самой армии. Выше я упоминал, что на картах-схемах периода начала войны стоят слова «Южный фронт», но линия фронта отсутствует на всем протяжении от Днестра до Днепра. Так оно и было. Это говорит о том, что нас уже нет, мы больше не существуем, нас неумолимая история списала «в расход». Мы — это бойцы и командиры бывших дивизий Южного фронта, все еще пытающиеся вырваться из кольца окружения.

Первая линия обороны войск Южного фронта после приграничных июльских сражений на Пруте появилась на картах Генштаба только к 10 сентября на Днепре, а в течение всего августа продолжалось планомерное уничтожение противником наших окруженных разрозненных групп…

Мы продолжали двигаться на юго-восток. Впереди — крупная узловая станция Березовка. Наши физические силы были уже на исходе, а моральные, как это ни странно, еще на должной высоте. Мы даже о хлебе не столько думали, как о том, чтобы не остаться без последних патронов. Я их всегда держал россыпью под гимнастеркой — так они в любой момент под рукой. Шинель давно утерял, никаких лопаток, противогазов, плащ-палаток и в помине не было. Все это нам уже не требовалось.

Мы были молоды, нам было легче, а нашим командирам — людям более старших возрастов — было намного тяжелее. Мы это понимали и оберегали их, как могли.

Как-то произошел прискорбный случай: где-то ребята достали пару ящиков с водкой. Борис Ткачук — учитель математики из бывшей учебной роты — «отвел душу» водкой, после чего застрелился. Не все выдерживали. Увидев такое, мы прикладами сокрушили содержимое ящиков.

Из-за непрекращающегося артогня нас оставалось все меньше и меньше, а до мифической Березовки — еще около 30–40 километров. Но мы совсем не продвигались в нужном направлении: немцы нас упорно не пускали на восток и при этом практически не несли потерь.

Наступил последний день существования нашего полка — 10 августа 1941 года. Каждая минута того дня до сих пор стоит перед глазами.