Иоанна Хмелевская - Опасный возраст

Затем мне взяли такси марки «Варшава», багаж поместился, и я доехала до Познани. В Познани варшавский поезд отходил вот-вот. Повезло – носильщики околачивались без дела, не только галопом перенесли мое достояние, успели по дороге извлечь меня из поезда на Рачибож, куда я настырно лезла единственно из тех соображений, что поезд очень близко стоял. Свалили они все бремя около уборной и повыскакивали на ходу, на ходу же поймав гонорар. Я всем платила только долларами, и, если учесть все расходы, это оказалась самая дорогая поездка в моей жизни.

На этом несусветная кутерьма не кончилась. Я поискала купе, не загроможденное вещами, и попросила помочь типа, сидевшего у дверей. Молодой человек выглядел симпатично, помог, перенес, часть засунул за полки, а часть пришлось оставить в коридоре – в купе не влезло, после чего пришел другой тип, сел напротив первого, посмотрел на мои «места», заявил:

– Прошу прощения... Я тут сидел и видел, вы тоже сидели, а когда поезд тронулся, вдруг вижу: вы идете и несете два чемодана... И опять несете два чемодана, а поезд идет. Господи Боже, думаю, и откуда у этого человека так много чемоданов, из других купе или как?.. Я собирался было вам помочь поначалу, да засомневался... Извините, пожалуйста...

Пришел проводник и долго не мог уразуметь, почему с международным билетом я еду внутрипольской трассой. Но билет оплачен, к тому же датскими кронами, высадить меня из поезда не удалось. Зато доплачивала за багаж: количество превышало все допустимые нормы на одно лицо .Долларов не взял ,поехала в кредит.

Семейство поджидало меня ,рассредоточившись по всем вокзалам, ибо поезда из Познани приходили в разное время и на разные вокзалы, и едва не оставили они меня со всем скарбом на волю Божию – вышла я в этой треклятой шляпе, и родная мать меня не узнала. Пошла уже с вокзала, убежденная, что дочь не приехала, я высмотрела ее издалека и чудом успела догнать.

А самое удивительное – все мои пожитки влезли в горбунка. А вот для пассажиров места не осталось.

Я ведь всегда подмечала: только поезда меня не любят...

Сразу же после моего возвращения начались сцены мерзкие и мучительные.

На вокзале – Войтек ждал на стоянке – я сказала:

– Рада тебя видеть.

– Да что ты говоришь? – ответил он.

Primo, сидел в машине, не вышел мне навстречу, и вовсе не потому, что был плохо воспитан. Secundo, я сказала правду. Tertio, с такими словами я могла обратиться ко многим людям, и «да что ты говоришь» могли мне ответить Аня, Петр, Алиция, Ежи, Эва, мой экс-хахаль, Люцина, Мартин и многие другие. И прозвучало бы это шутливо, доброжелательно, весело, растроганно, по-разному, но всегда позитивно. «Да что ты говоришь» в устах Войтека ядовито кусалось.

Возможно, такой ответ стал последней каплей, и я потеряла терпение, да и по всему видать, время приспело. До меня дошло – обманывал он меня во всех отношениях и во всех сферах безобразно, от подробностей не уклонюсь. Кадрил не только чужих баб, но и моих приятельниц, а уж это бестактность неприемлемая, и наконец-то я поняла, этот человек совсем меня не любит.

Ладно, не любит так не любит, где записано, что обязан любить, но в этом случае зачем мне сосед по квартире? Я понимала, легко мне от него не отделаться, и пустилась на подкуп. Потребовала серьезного разговора.

– Ты недооцениваешь Зосиной глупости, – объявила я вежливо и ядовито. – Она проговорилась, ты с ней спишь. Пожалуйста, спи с кем угодно, только подальше от меня, ибо я брезглива. Живи где-нибудь в другом месте. Наслышана, у тебя долги, я заплачу твои долги...

Я положила на стол сто долларов. Войтек надулся.

– Подумаешь, сто долларов, меня это не устраивает.

– Ну что ж, насильно мил не будешь, – я забрала деньги и завелась. – Устраивайся сам. Была бы честь приложена, а там как знаешь. Ты прекрасно осведомлен, машину купила я, черт с ней, отказываюсь от машины. Если выедешь завтра со всеми потрохами и инвентарем, забирай горбунка.

– Завтра не успею.

– Если не завтра, горбунка на получишь.

Подумал, поторговался и согласился на предложенный вариант. На следующий день удалился смертельно оскорбленный, явно ожидая: верну его с порога. Но даже моя дурость не бесконечна. И я не поверила, что ему придется спать под мостом.

Через полчаса мне сообщили: новое местожительство давно предусмотрел, устроился у своей постоянной любовницы. Пассия его жила в том же доме, где мои знакомые, приезжал к ней, псякрев, машину беззаботно оставлял под окнами на всеобщее обозрение и делал из меня полную идиотку. Это уж слишком, я позвонила Ане.