Иоанна Хмелевская - Большой кусок мира [Большой кусок света]

Весна в этом году началась сразу и дружно в середине мая и продолжалась всего несколько дней, после чего сразу наступило самое настоящее лето. Столбик ртути в термометре пополз вверх и замер, не изъявляя ни малейшего желания опускаться. На безоблачном небе сияло весеннее солнышко, с каждым днём все более яркое, с каждым часом все более горячее, прожаривая стены домов, землю и воздух. К середине июня уже и ночь перестала приносить прохладу. Погода окончательно установилась, раскалённый солнцем мир источал жар и обливался потом.

В последнее воскресенье июня длинное серое шоссе недалеко от Ломжи было на удивление пустым. Казалось, что оно проложено не в густонаселённом цивилизованном государстве, а где-нибудь в безлюдной саванне. Солнце стояло в зените, воздух над асфальтом струился от зноя, и даже легчайший ветерок не нарушал его неподвижности. Льющиеся с безоблачного голубого неба потоки ужасного жара затопили и пустынное шоссе, и мелкие кюветы по обочинам с растущими в них пыльными сорняками, и раскинувшиеся вокруг поля пшеницы, и цветущие в клевере маки. Зной затопил и весьма живописную группу на краю поля у самой дороги, приткнувшуюся в жидкой тени молодого деревца. Группу эту составляли две молодые особы женского пола с угрюмым выражением лица и огромная гора разнокалиберного пёстрого багажа.

У Терески Кемпиньской и Шпульки Букатувны начались каникулы.

Сидели они на обочине шоссе уже часа полтора, и весь их вид красноречиво говорил о том состоянии полнейшего отчаяния и безнадёги, в котором пребывали девчонки. А главное — никаких признаков того, что жуткое положение, в которое они угодили, может измениться к лучшему не только в течение ближайших часов, но и недель. Движение на шоссе практически замерло, лишь изредка катили мимо цистерны и рефрижераторы, да иногда проскакивали малолитражки, забитые пассажирами — неподходящий транспорт. Требовался грузовик.

Все дело осложнял багаж. Этот замечательный багаж состоял из четырех больших брезентовых мешков, трех голубых и одного зеленого, рюкзака, туристской сумки и огромного тюка, перевязанного верёвкой. К зеленому мешку были прикреплены удочки в чехле, а к сумке привязана сетка, оттуда торчала рукоятка топорика, четыре бутылки минеральной воды и длинная ручка сковороды. Все это вместе взятое явно превосходило возможности двух носильщиков-профессионалов.

Ясное дело, что в намерения Терески и Шпульки вовсе не входило сидеть в такую жару на обочине и наслаждаться видом вымершего шоссе. Путешествовать автостопом, на попутках, они не собирались. Утром этого самого дня девочки, как и планировали, отправились в путь на «фольксвагене-1600» — удобном и просторном, хоть уже и не новом, машина принадлежала одному из знакомых отца Терески. Ехали они в Августов. У знакомого там были дела, и он обещал подвезти Тереску и Шпульку вместе с багажом. Выехали с утра пораньше, и все было бы хорошо, если бы именно здесь, на этом проклятом месте, за Ломжей, не случилось несчастье.

Знакомый ехал довольно быстро, дорога была свободна, он ещё издалека заметил на обочине стадо гусей и на всякий случай притормозил. Точнее, хотел притормозить. Сидящая впереди рядом с водителем Тереска увидела, как он вдруг побледнел и даже как бы окаменел.

— О Господи, — хрипло прошептал водитель. — Тормоза сдохли!

Тереска тоже окаменела, не в силах произнести ни слова. В полном молчании доехали они до места, где автомобиль остановился сам. Хозяин вытер пот со лба и опёрся о руль.

— Все, конец, — произнёс он трагическим тоном куда-то в пространство. — Тормозной цилиндр накрылся, а ручник у меня давно уже плохо хватает. Вы уж меня, дорогие, извините, но на этом путешествие кончается. Приехали!

Тереска и Шпулька поначалу страшно обиделись и готовы были потребовать от горе-водителя доставить их багаж до Августова — раз уж обещался — хоть на собственном хребте. Однако, немного поостыв, девочки благородно отказались от своих несомненно справедливых претензий. Несчастный хозяин «фольксвагена», внешне вполне приличного автомобиля, был так страшно удручён, так полон раскаяния и настолько беспомощен, что добивать его было бы просто свинством. Пришлось уверить его, что они прекрасно справятся сами, пусть занимается исключительно своей машиной.

— Не будем же мы бить лежачего, — гордо буркнула Тереска, а Шпулька согласилась с подругой несколькими энергичными кивками.