Михаил Колесников - Сухэ-Батор

Зажигались звезды на небе, а Сухэ-Батор не торопился возвращаться в город. Карандаш уверенно скользил по бумаге. Это будет «Присяга партийцев»! На первых порах она заменит программу и устав партии.

«Мы, члены Народной партии, в целях принятия решительных мер, обеспечивающих нашему государству безопасность перед лицом внутренних и внешних врагов, считаем необходимым сплотить воедино наши силы и помыслы и для достижения нашей цели даем следующую присягу…»

Все должны принять присягу, поставить под ней свои подписи. Это как клятва. За измену общему делу — смерть!

«…Члены партии не должны разглашать партийные тайны или раскрывать врагам имена партийных товарищей и тем самым наносить вред партии, подрывать ее силы. В том случае, если член партии, совершивший такой проступок, признает свою вину, он должен покончить жизнь самоубийством. Если же виновный не сознается и будет пытаться защищаться, остальные члены партии должны убить его и тем самым сохранить верность присяге и твердость дисциплины…»

Скупые морщины легли на высокий смуглый лоб Сухэ-Батора, когда он писал эти строки. Перед мысленным взором неотступно стояло самодовольное, ироническое лицо Данзана- с затаенной усмешкой в углах тонких губ.

15 июня 1920 года в пастушьей юрте на берегу Толы состоялось собрание объединенного кружка. С виду это была мирная ветхая юрта. Возле нее паслись кони, лежали черные псы с налитыми кровью глазами. Чуть в стороне у котла с бараниной хлопотал пожилой монгол с косичкой, в засаленном, рваном халате, островерхой шапочке и тяжелых остроносых гутулах. Вился синий дымок. Лицо монгола могло показаться сонным, но глаза зорко посматривали по сторонам. Стоило ему чуть слышно свистнуть, как собаки поднимали головы, шерсть на их спинах вставала дыбом.

В юрте на кошмах сидел Сухэ-Батор и держал в руке чашу с прохладным кумысом. Но кумыс вот уже два часа оставался нетронутым. Кружковцы, сгрудившись, внимательно слушали. Чойбалсан зачитал текст «Присяги партийцев».

«Присяга» состояла из девяти пунктов. Голос Чойбалсана, когда он на какое-то мгновение забывался, звенел:

— Цели Народной партии Внешней Монголии: очистить страну от лютых врагов, вредящих делу нации и религии; вернуть утраченные Монголией права, укрепить государство и религию, непреклонно защищать монгольскую нацию; пересмотреть и изменить внутреннюю политику страны, всемерно заботясь об интересах аратских масс, защищать их права и положить конец страданиям трудящихся масс и угнетению человека человеком.

…Если кто-либо из членов партии будет схвачен врагами, он должен не выдавать своих товарищей, не говорить ничего о делах партии и скорее умереть, чем стать предателем. В свою очередь, находящиеся на свободе члены партии не должны щадить своей жизни для спасения арестованных товарищей.

…Лица, вступившие в Народную партию, должны действовать сплоченно и единодушно и до конца бороться за интересы аратских масс; должны стремиться улучшить их тяжелое положение и всеми силами пресекать мероприятия властей, направленные во вред народу.

…В том случае, если в ряды партии проберутся чуждые элементы с провокационными целями или с целью подрыва партии изнутри, то такие люди должны изгоняться из партии и их имена должны быть сообщены всем членам партии для того, чтобы они проявляли бдительность и принимали меры по обезвреживанию чуждых элементов.

Постановили, что каждый вступивший в члены партии обязан привлечь в ее ряды не менее десяти человек и, образовав из них ячейку, руководить ею. При этом политика партии и ее указания должны проводиться везде одинаково, без каких-либо отклонений.

Все члены объединенного кружка поставили подписи под текстом «Присяги». Даже Данзан и Бодо не нашлись, что возразить, или не пожелали из своих соображений возражать большинству.

Неожиданно раздался легкий свист. Собаки зарычали. В юрту вошел караульщик:

— Разъезд! Гамины… Десять человек.

Зайсан Жамьян побледнел, ухватился дрожащими руками за чашку с кумысом.

— Спокойствие… — тихо произнес Сухэ-Батор. — Мы их угостим…

Караульщик вышел. Гамины подъехали к юрте, разогнали плетками собак, спешились. Офицер и два солдата вошли в юрту. Оглядели собравшихся.

— Почему много людей? Что вы делаете? — спросил один из солдат на ломаном монгольском языке.

Сухэ-Батор широко улыбнулся, закивал головой:

— Прекрасная погода. Вода в Толе теплая. Вы еще не купались? А мы уже… Присаживайтесь, милости просим. Эй, старина Жамьян, налей гостям кумыса! Жирная баранина, вкусная баранина. Когда я кочевал в Сонгино…