Михаил Колесников - Сухэ-Батор

Сухэ-Батор глядел на север. Половина пути пройдена. Еще три дня — и он увидит землю свободной России.

Река Иро впадает в правый приток Орхона. Реки преграждали путь. На ту сторону можно было переправиться или на пароме, или пустить коня вплавь в ледяную воду. Долина Иро была густо населена. Здесь занимались земледелием. Сухэ-Батор сперва намечал заехать в русскую деревню Карнаковку, но потом раздумал, заметив на дороге всадников. Это был китайский разъезд. И хотя стояла ночь, Сухэ-Батора заметили. Он погнал коня в заросли можжевельника. Позади грохнул выстрел. На полном скаку конь влетел в воду и, сразу же потеряв под ногами дно, поплыл. Сухэ-Батора обожгло холодом. Течение сносило вниз, туда, где бурлил Орхон. Вскоре конь выбрался на песок. Сухэ-Батор прислушался: погони не было. Да и кому из китайских солдат охота ночью лезть в холодную воду. Выстрелили, по-видимому, «для порядка». Одежда вымокла, но обсушиться было негде. В гутулах хлюпала вода.

На север, на север!.. Так и не удалось повстречаться с верным другом Пунцуком, отдохнуть денек в его гостеприимной юрте. Начинался самый ответственный участок пути, самый опасный. Давно съеден тарак, кончилось сушеное мясо, а заезжать в юрты теперь безрассудно.

Страдая от голода и холода, на седьмые сутки Сухэ-Батор выбрался к монгольско-русской границе. Он был измучен до крайности, едва держался в седле. Сизое утро застало его на вершине сопки. Отсюда открывался широкий обзор во все стороны. Не-расседланный конь стоял за огромной каменной глыбой. Сухэ-Батор лежал на вершине. Сердце колотилось от волнения.

Сквозь дымку проступали очертания высокого здания с золотым куполом. Русский храм — собор. В стороне еще две церкви. Двухэтажные каменные дома. Русская Кяхта и Троицкосавск… Город расположен в котловине. Кяхта — бывшая купеческая слобода Троицкосавска. А по эту сторону границы — монгольская Кяхта: Маймачен. В монгольской Кяхте солдаты Сюй Шу-чжена, а в версте — советская власть… Если подойти ближе, то можно будет увидеть красные флаги. Днем подходить нельзя, хотя до таинственной черты, разделяющей два мира, рукой подать.

Сухэ-Батор едва дождался темноты. Он решил перейти границу западнее Кяхты. Над дальней сопкой поднялась красная луна. Он был на самой границе. Остро пахло полынью. Конь двигался бесшумно, прижав уши. Внезапно он захрапел. Из-за бугра вынырнули два всадника. Один из них что-то закричал. Сухэ-Батор ударил коня ташюром. Путь на ту сторону был отрезан. Ночную тишину раскололи выстрелы. Конь взвился на дыбы. Откуда-то появились еще несколько всадников. Пуля сбила малахай с головы Сухэ-Батора. Он был совсем безоружен и не мог отбиваться от наседающих врагов. Спасение было в отступлении. Он гнал коня к речке Киран. Там в сосновом бору можно укрыться, запутать след.

В ту ночь ему удалось уйти от погони. Целый день отлеживался он в сосновом бору. А в это время весь маймаченский гарнизон был: поднят на ноги. Границу с красной Россией солдаты Сюй Шу-чжена охраняли бдительно. Засады, разъезды, заслоны встречались чуть ли не на каждом шагу. И этого не знал Сухэ-Батор. Об этом он мог лишь догадываться. Но в своем стремлении как можно скорее попасть в Россию он пренебрег смертельной опасностью. Россия казалась легко достижимой. Ему думалось, что встреча с разъездом — дело случайное. Он чего-то не учел, поторопился. И все же он ошибался. В то время легче было верблюду пролезть сквозь, игольное ушко, нежели монголу или русскому перебраться через границу. Вся пограничная полоса кишела солдатами. Останавливали каждого, тщательно обыскивали. Стреляли без предупреждения. Это был огневой заслон.

С нечеловеческой настойчивостью, изнуренный длительным переходом и голодом, Сухэ-Батор старался прорваться через границу. Еще два раза его обстреляли. Но он предпринял и четвертую попытку. А кольцо вокруг него уже сомкнулось. Солдаты рыскали по лощинам, оцепили сосновый бор. Все дороги были перерезаны.

Кружилась голова. Вот уже три дня он ничего не ел. Иногда впадал в забытье. Тогда мерещились котлы с жирной бараниной. Но когда послышалось конское ржание, он поднялся на ноги, схватил толстый сук. На поляне показался бурят. Он безбоязненно направился к Сухэ-Батору, оглядел с ног до головы. Вынул из-за широкого голенища гутула узелок, развернул его — это было вареное мясо. Но Сухэ-Батор не торопился притронуться к пище.

— Кто ты, достойный? — спросил он.

Бурят; усмехнулся: