Альбер Бенсуссан - Гарсиа Лорка

Федерико было 13 лет, когда он присутствовал (это было в 1911 году) на одном из представлений знаменитой драматической компании Марио Герреры, — это была пьеса в стихах (впрочем, ужасно напыщенных) под названием «Жемчужный замок», автор которой, Франсиско Виллаэспеса, андалузец из Альмерии, утверждал, что он пишет «как араб из Гренады»! Подросток был покорен этим дешевым стихоплетством и велеречивыми мавританскими ассоциациями. Франсиско Гарсиа Лорка оставил нам воспоминания о том, как его старший брат, вернувшись с представления, разыграл заново эту пьесу со своими домашними: обрядил соответственно свою бонну (она была черноволосой, как андалузка или цыганка), обсыпал ей нос рисовой пудрой и заставил набросить на себя покрывало — на мавританский манер; затем разучил с ней несколько псевдоарабских реплик, подхваченных им с театральной сцены. Сам же навертел себе на голове тюрбан — это было одно из его многочисленных переодеваний: больше всего на свете он полюбит сцену, переодевания, игру и укрывания под масками…

Но надо же когда-то быть и серьезным. В Гренаде Федерико должен был продолжить учебу — уже в лицее, и его отец, по здравом рассуждении и несмотря на религиозные устремления матери, не хотел, чтобы его сын поступил в монастырское учебное заведение. Он отправил сына учиться в «Колледж Святого Сердца Иисуса» — это было, вопреки своему наименованию, вполне светское заведение, а содержал его кузен доньи Висенты, Хоакин Аллеман Барраган.

Федерико неусидчив — ведь он мечтатель; его богатому воображению трудно смириться со строгим учебным надзором, пусть даже в его случае этот надзор вполне благожелательный. Его мало интересуют преподаваемые дисциплины: у него нет способностей к математике, он не может связать двух слов по-французски (это был тогда обязательно изучаемый иностранный язык); к тому же у него ужасный почерк, но он вскоре исправил этот недостаток своеобразным способом — придаст буквам «художественный» вид, как, например, в его экстравагантной подписи «Федерико Гарсиа Лорка»: у букв очень высокие «ножки» и грациозные кудряшки на «головках», а буква «i» в слове «Garcia» — без соответствующего значка.

Такая подпись — просто-таки находка для искушенного графолога. О чем она говорит? Высокие буквы — о безмерной гордости? «Уклоняющийся» характер — как далеко уходящая влево линия буквы «d»? Художественные завитушки вверху и внизу буквы «G» в отцовской фамилии? «Сухость» буквы «L» в материнской фамилии? Экспертам виднее.

В 1909 году Федерико сдал вступительные экзамены в шестой класс — в Испании он считался первым годом обучения на бакалавра, но лишь с третьего раза ему удалось справиться со всеми этими предметами: арифметика и геометрия, каллиграфия, география Испании и Европы, испанский язык, основы религии. Определенно, он был не слишком прилежен. Тем не менее он сдавал экзамены на степень бакалавра в октябре 1914 года: ему было 16 лет, что было нормальным для этих испытаний возрастом, но звание бакалавра он получил лишь годом позднее, когда всё же сдал экзамен по математике — она всегда была его «слабым местом». Федерико так никогда и не научится бегло считать, к великому огорчению своей мамы-учительницы, ни, соответственно, рассчитывать свой бюджет — такого слова вообще не было в его словарном запасе.

Пусть ему неинтересно то, чему его хотят научить в школе, — зато он страстный любитель чтения. Пробужденный к духовной жизни книгами, которые читала ему донья Висента, Федерико до такой степени пристрастился к литературе, что его отец вынужден был открыть для него счет в большом (хотя и единственном) книжном магазине Гренады.

И что же он покупал там и читал? Произведения скандальные, по понятиям испанцев того времени: «Кандид» Вольтера (при Франко он будет занесен в список запрещенных книг), «Происхождение видов» Дарвина — этот опус воспринимался тогда (справедливо ли?) как покушение на католическую доктрину. Но он читает также и классиков, начиная с великих греков — Гесиода, Софокла, Платона… и латинян — в частности, Овидия и его «Метаморфозы», которые оказали сильное влияние на испанскую поэзию эпохи Ренессанса: Гарсиласо де Ла-Вегу и Гонгору, — этот последний стал вскоре его любимым поэтом, и несколькими годами позднее Федерико произнесет о нем свою знаменитую речь. Не забывает он, конечно, и великих классиков испанской «comedia»: Сервантеса, Лопе де Вегу, Кальдерона и Тирсо де Молину. Одновременно он увлекается Шекспиром и Виктором Гюго — этими двумя непререкаемыми литературными мэтрами для всякого читающего испанца начала XX века.