Льюис Кэрролл - Дневник путешествия в Россию в 1867 году

После завтрака, поскольку явно надолго зарядил дождь, мы посвятили свое время осмотру внутренних помещений, о которых совершенно невозможно дать какое-либо адекватное представление просто словами.

Мы начали с церкви св. Василия, которая настолько же необычна (почти гротескна) внутри, как и снаружи, и которую показывает без сомнения, самый ужасный гид, какого я до сих пор встречал. Его первоначальный замысел заключался в том, что мы должны пронестись через этот храм со скоростью примерно четыре мили в час. Обнаружив, что принудить нас двигаться с такой скоростью совершенно невозможно, он принялся греметь ключами, суетливо носиться вокруг, громко напевать и злобно обзывать нас по-русски,— по сути, он делал все, что мог, разве что не схватил нас за шиворот и не потащил волоком. Только лишь исключительно благодаря чистому упрямству и приступу внезапной глухоты нам удалось посмотреть церковь, или, скорее, группу церквей под одной крышей, в довольно сносных условиях.

Каждый храм имел свои собственные характерные особенности, хотя золоченая перегородка [5] Иконостас. и подсвеченные фрески на всех стенах и даже на внутренней части купола были общими для всех.

Затем мы прошли в Сокровищницу и увидели троны, короны и драгоценности — в таком количестве, что начинаешь думать, что эти предметы встречаются чаще, чем ежевика. Некоторые троны и проч. буквально усыпаны жемчугом.

Затем нас провели по дворцу, после которого, я думаю, все другие дворцы покажутся убогими и миниатюрными.

Я измерил шагами один из залов для приемов и посчитал, что его длина составляет восемьдесят ярдов, в ширину же, наверное, двадцать пять — тридцать. Таковых было по крайней мере два и еще множество других больших помещений — все с высокими потолками и изысканно убранные, от пола, инкрустированного атласным деревом и проч., до расписных потолков, богато украшенных позолотой; на стенах жилых помещений вместо обоев — шелк или атлас, и все обставлено и украшено так, словно богатство владельца поистине безгранично. Оттуда мы перешли в ризницу, в которой, помимо баснословной роскоши и богатства одеяний, жемчугов, драгоценностей, распятий и икон, хранятся три огромных серебряных сосуда для приготовления елея, используемого при крещении и проч., который поставляют отсюда в шестнадцать епархий… После ужина мы, как было договорено, поехали к г-ну Пенни и вместе с ним отправились посмотреть русскую свадьбу — это была весьма интересная церемония.

Там был большой хор из собора, который спел длинный прекрасный псалом перед тем, как началась служба, и дьякон (из Успенской церкви) исполнил речитативом несколько фрагментов службы самым потрясающим басом, какой мне доводилось слышать, постепенно повышавшимся (наверное, меньше чем на половину ноты зараз, если это возможно) и усиливавшимся в громкости звука по мере того, как его голос повышался, пока последняя нота не разнеслась по всему зданию как многоголосый хор. Я и представить себе не мог, что одним только голосом можно добиться такого эффекта.

Одна часть церемонии, венчание новобрачных, была почти гротескной.

Принесли две роскошные золотые короны, которыми священник, исполнявший церемонию, сначала помахал перед ними, а потом возложил на их головы — или, точнее сказать, несчастному жениху пришлось стоять в своей короне, но на невесту, предусмотрительно уложившую волосы в довольно замысловатую прическу с кружевной вуалью, надеть корону было нельзя, и поэтому ее подруге пришлось держать корону у нее над головой. Жениха, в обычном фраке, коронованного словно монарха, со свечой в руке и с лицом человека, смирившегося с выпавшим на его долю страданием, можно было бы только пожалеть, если бы он не выглядел настолько смехотворно. Когда народ разошелся, священник пригласил нас осмотреть восточную часть храма, за золотыми вратами, после чего нас наконец отпустили с дружеским рукопожатием и «поцелуем мира», которого удостоился даже я, хотя и был в мирской одежде. Остальную часть вечера мы провели с нашими знакомыми, г-ном и г-жой Пенни.

Г-н Пенни любезно сопровождал нас в прогулке по Двору (или Рынку), чтобы показать, где можно достать самые лучшие иконы и проч. Перед этим мы поднимались на Колокольню Ивана, откуда открывается прекрасный вид на Москву, раскинувшуюся вокруг нас со всех сторон, вспыхивающие на солнце шпили и золотые купола. В половине шестого мы отправились с обоими Веэрами в Нижний Новгород и нашли, что эта экспедиция вполне стоит всех тех неудобств, которые нам пришлось вынести от начала и до конца. Наши знакомые взяли с собой своего «курьера», который говорит по-французски и по-русски и который очень нам пригодился, когда мы делали покупки на ярмарке. Спальные вагоны — неизвестная роскошь на этой линии, поэтому нам пришлось довольствоваться обычным вторым классом. Я спал на полу по дороге и туда, и обратно. Единственное происшествие, которое внесло некоторое разнообразие в монотонность поездки (но вряд ли ее облегчившее), длившейся с семи вечера до начала первого следующего дня, состояло в том, что нам пришлось выйти из вагона и перейти по временному пешеходному мосту через реку, поскольку железнодорожный мост смыло. Это вылилось в то, что примерно двум или трем сотням пассажиров пришлось тащиться добрую милю под проливным дождем. Ранее произошла авария, из-за которой наш поезд задержался, и в результате, если бы мы придерживались нашего первоначального плана вернуться в тот же день, то на ярмарке мы провели бы всего около двух с половиной часов. Мы подумали, что этого делать не стоит, учитывая те хлопоты и расходы, на которые нам пришлось пойти, и решили снять номер в гостинице и остаться до следующего утра.