Иван Бережной: Два рейда

Основы партизанской науки Вершигора начал постигать с азов. Учеником он оказался старательным и способным. Однако первоначально действия партизанских командиров повергли его в смятение.

В конце октября 1942 года соединение вышло в рейд из Брянского леса на правобережье Днепра. Многие из нас, наслышанные о героических делах ковпаковцев, думали: стоит лишь этому прославленному соединению покинуть насиженные места в лесу и отряды сразу же ринутся в бой. На деле получилось иначе. Партизаны старались не ввязываться в драку, переходы совершали ночью, часто меняли направление движения. В полную силу трудились лишь разведчики и минеры-подрывники.

— Первые скрытые переходы вызвали недоумение Вершигоры и десантников.

— Ничего не понимаю, — разводил руками Петр Петрович. — Если все время будем избегать противника, то какой смысл рейда…

Скоро мы убедились в ошибочности первоначального представления. После нескольких мелких стычек с гитлеровцами, когда Брянский лес остался далеко позади, действия партизан резко изменились. Броски стали более стремительными и продолжительными. Соединение не узнать. Оно словно расправило могучие плечи. Властная, умелая рука Ковпака нацеливала удары отрядов по вражеским гарнизонам и колоннам. При этом удары были неожиданными и стремительными. Действия партизан нагоняли страх на врага, вносили в его ряды панику и растерянность.

— Вот мы и вышли на оперативный простор, — сказал однажды комиссар Руднев.

Эти слова комиссара проливали свет на тактику ковпаковцев. Теперь не проходило дня без боя. Вершигора, постигая азбуку партизанской тактики, старался поспеть везде. Ходил вместе с ротой в разведку, терпеливо высиживал в засадах, участвовал в боях по разгрому вражеских гарнизонов, с минерами подкрадывался к железной дороге.

Из каждого боя он извлекал пользу, находил то, что помогало ему стать настоящим командиром. Если первое время он лез в самую гущу боя, щеголял храбростью, то со временем стал вести себя более осмотрительно, глубже вникать в суть боя. В нем постепенно вырабатывались качества, присущие командиру — руководителю боем.

Много позже, вспоминая об одном бое, где он шел в цепи атакующих, Вершигора признался:

— Вел я себя тогда по-мальчишески. Плохой тот командир, который лезет вперед, бравирует своей отвагой и не видит, что делают подчиненные. Видимо, у меня тогда еще не было чувства ответственности, которое всегда присуще командирам, понимающим свое дело… Правильно выбрать место для управления боем — вот одна из задач командира. Видеть поле боя, влиять на ход и исход сражения… Одним словом, надо еще учиться и учиться.

И он учился. Учился у Ковпака и Руднева, а чаще практически, в бою. Умный, пытливый и настойчивый, он сравнительно быстро овладел тайнами партизанской тактики. Это видели командир и комиссар. Стали доверять ему управление боем отрядов.

Вершигора взял за правило записывать впечатления о проведенных боях, о встречах о людьми, свои размышления. Однажды в Глушкевичах в декабре сорок второго года он записывал впечатления о недавно проведенном лельчицком бое. Подолгу думал, затем не спеша исписывал целые страницы ученической тетради, перечитывал, исправлял… Вдруг оторвался от тетради, с хитрецой посмотрел на меня и спросил:

— Иван — сын собственных родителей, скажи, ты читал Достоевского?

Я удивился такому вопросу и откровенно признался, что не читал.

— Мало вероятно, чтобы и дед Ковпак его читал.

— Какое отношение Достоевский имеет к Сидору Артемовичу? — спросил я.

— Прямое, — ответил Петр Петрович. — У Достоевского есть одно изречение. Послушай: «Если ты направился к цели и станешь дорогою останавливаться, чтобы швырять камнями во всякую лающую на тебя собаку, то никогда не дойдешь до цели». Не находишь ли ты общего в сказанном и действиях Ковпака?

Не дождавшись моего ответа, Вершигора продолжал:

— Помнишь, в какое недоумение повергли нас первые переходы ковпаковцев после выхода из Брянского леса? Я все время стараюсь докопаться до сути… и, кажется, нашел разгадку. И помог мне в этом Достоевский.

— Не понимаю, чем он вам помог?

— А вот этими собаками и камнями. Неужели не понятно? То, что сказал Достоевский, применительно к нам звучало бы, примерно, так, — он раскрыл тетрадь и начал читать — Настоящий партизанский командир не тот, кто всюду и бестолку лезет в бой, теряет силы, обрастает ранеными в самом начале рейда, по мелочам расстреливает боеприпасы и по существу никогда не доходит до поставленной перед ним цели, а тот, кто умеет ужом выползти из партизанского края, всегда и обязательно блокированного противником. — Вершигора оторвался от тетради и спросил — Разве не так было при выходе из Брянского леса? Но этого мало. Надо еще с наименьшими потерями подойти к главной цели, подойти к ней внезапно и не с той стороны, с которой может ждать противник. А когда подойдешь— бей решительно, смело… В этом, на мой взгляд, секрет успехов Ковпака.