Иван Бережной - Два рейда

Однако не следует сбрасывать со счета жизненный опыт, который он, несмотря на свою молодость, накопил за неполные четыре десятилетия. А жизнь помыкала им, особенно в юные годы.

Сын сельского учителя, Петр Петрович. Вершигора рано остался сиротой и с двенадцати лет пошел в люди зарабатывать на хлеб. Батрачил, работал на мельнице, был подмастерьем у сапожника… Облегчение наступило после победы Октября и установления Советской власти в Молдавии. Но и тогда молодой Вершигора не сразу нашел свое место в жизни. Загорелся желанием стать агрономом. Даже поступил в профагрошколу, но скоро ушел. Работал в комитете бедноты, в сельском Совете. Заведовал избой-читальней. Увлекался литературой и музыкой.

Одно время его потянуло на военную службу, и он добровольно ушел в Красную Армию. Служил в 51-й Перекопской дивизии. И только после этого сделал окончательный выбор. Поступил на режиссерское отделение Одесской консерватории. После окончания работал актером и режиссером в Ижевске, Нижнем Новгороде, на Донбассе, в Ростове, Киеве, Одессе… Одним словом, повидал свет. Преподавал на молдавском факультете Одесского театрального училища и одновременно учился в Московской киноакадемии при Государственном институте кинематографии. Окончил ее в 1938 году и с тех пор работал на Киевской киностудии. Там Вершигору и застала война. А через месяц он в составе вновь сформированной дивизии принял боевое крещение.

Воевать начал в должности помощника командира взвода. Как-то разведчики попросили Петра Петровича рассказать о первом бое. Вершигора по-привычке запустил пятерню в бороду, подумал и откровенно признался…

— Неудобно вспоминать… Дело в том, что первую в своей жизни артиллерийскую подготовку я не выдержал…

— Как не выдержал? — не понял его разведчик Саша Гольцов.

— Да вот так! Когда противник открыл сильный огонь и снаряды с треском начали рваться вблизи, я задом выполз из индивидуального окопчика и не понятно каким образом очутился где-то посреди поля, очевидно выбирая свой «командный пункт» поближе к деревне, — продолжал Вершигора с присущим ему юмором.

— И подчиненные следом за своим «полководцем»? — не утерпел лейтенант Гапоненко.

— Представьте себе, не заметили. Им, видимо, было не до меня. Они уткнулись носами в землю, пережидая артподготовку, и не видели моего «маневра». Скоро я опомнился, устыдился своего поступка и незаметно вернулся на прежнее место… После этого случая, как только начинается бой, всегда вспоминаю первую артподготовку…

Вершигора подумал и продолжал:

— Потом, побывав в переделках, я понял — первый бой для каждого солдата и командира — это своего рода пробный камень. Он определяет, как поведет себя воин в будущем: как Фрус, или как бесшабашный храбрец, или просто как честный человек…

Так уж повелось, что тот, кому удалось уцелеть после нескольких боев, считает себя бывалым солдатом. То же случилось и с Вершигорой. Начав войну помощником командира взвода, он за несколько дней успел покомандовать взводом, ротой, поработать в штабе батальона, а на десятый день пребывания на фронте стать пятым по счету командиром батальона. И приняв под свое командование батальон, Петр Петрович понимал, что он еще не командир, а всего навсего «старый солдат». Не было еще ни достаточных знаний, ни командирских навыков. Однако можно с уверенностью сказать, что именно тогда, в те тяжелые дни у Вершигоры пробуждалось первое чувство командира — чувство ответственности за жизнь людей.

Как-то мы заспорили: каким качествам должен отвечать командир. Я, по своей молодости, горячился и доказывал, что командир в первую очередь должен быть мастером своего дела… Вершигора выслушал внимательно, подумал и сказал:

— Бесспорно, то, о чем ты говоришь, необходимо командиру. Однако я убежден, что самой главной чертой командирского дела является чувство ответственности… Техника, грамотность, военная тренировка — всему этому можно научиться. Но без чувства ответственности перед своей совестью командир никогда не будет настоящим руководителем боя…

Надо отдать справедливость, сказано это было не ради красного словца. В своей командирской практике Петр Петрович придерживался именно этого святого правила. Забота о людях была у него всегда на первом месте.

Военная служба складывалась для Вершигоры удачно, И, казалось, он должен был быть довольным своей судьбой. Но в сорок первом году во время боев за Канев произошел случай, который заставил Петра Петровича по-иному взглянуть на войну.