Гильдебрандт-Арбенина Николаевна - «Девочка, катящая серсо...»

Впервые Лёню (или Лёву) увидала я в кв<���арти>ре Левенстерн, моих знакомых, на Литейном {58} 58 Имеются в виду: Елена Арнольдовна Левенстерн — преподаватель по классу рояля — и ее сестра Зельма Арнольдовна Левенстерн — заведующая в Школе драмы и музыки Н. И. Кранца и В. В. Покровского, помещавшейся в 1912–1913 годах в доме на углу Литейного пр. и Симеоновской ул. (№ 45/8), с 1914 года — владелицы частной музыкальной студии, до 1916 года располагавшейся по тому же адресу. . Был домашний концерт. Мы в прилегающей гостиной познакомились — и втроем уселись разговаривать. Неприлично проговорили весь концерт. Меня потом очень ругали. Когда в моей жизни были интересные и памятные дни, это почти всегда было под запретом, и с моей стороны всегда были «срывы» поведения: не то, что положено! Втроем? третий собеседник — Чернявский, Владимир Степанович (потом — Володя), поклонник Блока, который почти сразу с этого дня стал мне звонить, писать и обещал «привести» к Блоку {59} 59 «Ярым поклонником Блока» назван В. С. Чернявский и в воспоминаниях Рюрика Ивнева (см. его «Избранное» [М., 1988. С. 308]). Блок, между прочим, участвовал в составленном Чернявским (совместно с М. А. Долиновым) сборнике «Зеленый цветок» (П., 1915), объединившем, как и изданный ранее при участии Чернявского сборник «Шестой гимназии ее ученики» (СПб., 1912), в основном бывших воспитанников петербургской 6-й гимназии (стихотворения некоторых участников «Зеленого цветка» см. также в издававшемся учениками 6-й гимназии в 1911–1914 годах «на правах рукописи» журнале «Северное сияние», который с 1913 года редактировался И. Оксеновым). . Больше всего и говорил он тогда. Лёня говорил немного, сидел спиной к окну; все — за круглым столом: за стеной — шел концерт.

Володя Ч<���ернявский> говорил о Блоке, притягивая мой интерес чем-то взятым из роли Бертрана перед пустельгой Изорой — из «Розы и Креста». Лёва говорил немного, я мало смотрела в его сторону, но от его египетских глаз шли — для меня — горячие волны, как будто открыли дверь в оранжерею.

Сестры Левенстерн — будущие владелицы Муз<���ыкальной> школы знали семью К<���аннегисеров>, и от них я узнала многие подробности. В квартире К<���аннегисеров> бывали любительские спектакли, и мою старшую сестру Марусю приглашали играть в Блоковской пьесе «Балаганчик» {60} . Сестра училась в театр<���альной> школе, но она предпочитала чеховский и более реальный репертуар, а к «декадентам» была равнодушна. Потом она полюбила всех поэтов, кот<���орых> надо было любить, но я, младшая, была пионеркой. Вместо сестры «играть» туда пошла ее подруга детства, Мими {61} (тоже из теат<���ральной> школы, но другой). Помню, какой интересный костюм подготовила Мими для «второй пары влюбленных» (т. е. демонической). Мими была очень хорошенькая, смуглая брюнетка, и многих «там» очаровала. Я о ней пишу потому, что наши судьбы связаны с квартирой К<���аннегисеров>.

Из известных мне (тогда) людей в «Балаганчике» играл К. Ляндау (3-я пара; «Средневековье». Он был высоченный).

Лёва никогда не играл.

Второй спектакль был «Как важно быть серьезным» Уайльда и «Дон Жуан в Египте» Гумилёва {62} . Джека играл Сергей Акимович (т. е. Сережа) {63} , Гвендолен — их сестра, Loulou {64} . Альджернона — Никс Бальмонт и Сесили — Мими. Сесили — моя будущая роль (в театр<���альной> школе и в театре) {65} . Мими играла Американку в «Дон Жуане», а самого Дон Жуана — Чернявский {66} . (Обладатель самого красивого голоса на свете. Это мое мнение подтвердили потом Антон Шварц и Дм. Журавлев, вспоминавшие потом (в разное время) этот голос и этого человека. Ч<���ернявский> работал на радио одно время. Все пластинки с Лермонтовым и Блоком во время войны были уничтожены {67} .)

Я в то время все время училась и мало где бывала. Но был один вечер, когда я видала всех трех. Лёва был во фраке, с белым цветком в петлице, и они стояли рядом с Никсом Бальмонтом (рыжий, с фарфоровым розоватым лицом, зеленоглазый, и на лице — нервный тик! прелесть для моего, вероятно, извращенного вкуса!). Никса в университете звали «Дорианом Греем». Никс говорил своей сестре Ане (Энгельгардт), что, вероятно, такой, как я, была бы его покойная сестра, Ариадна — (Бальмонт) {68} , — меня часто путали потом с Аней, хотя она была смуглее, темнее и, по-моему, много красивей.

Помню стихи Лёвы, прочитанные мне: