Леонард Гендлин - Исповедь любовницы Сталина

Пьяненький Поскребышев разошелся вовсю:

— Однажды засекли мы у него дамочку — любовницу, актрисочку из Цыганского театра «Ромэн». Оказалось, что юная дева давно нам служит и за денежки все рассказывает. Он у нас вот где сидит! — А. Н. показал кулак, обросший рыжими волосами, потом его медленно разжал. — Булгашка против нас не пойдет, но если, курва, змеем обернется, в другую сторону поглядит, — забудет, как мамочку и папочку звали. Прикажем тогда раскрасавице цыганочке задушить в кроватке военного министра, а можно и безболезненно, порошочек медовый сладенький в чаек или кофеек всыпать. Академики, ученые-фармацевты, старички заслуженные, избранники народа придумали таблеточки: крошечную горошинку в супчик или в компотик положить — и человека… нету. Мертвый человечек… И вскрытие бесполезно. Патологоанатом напишет: «Смерть наступила от сердечного приступа…»

С ужасом слушала болтовню кремлевского полуна-местника. Незаметно перешла на другую тему:

— Скажите, И. В. серьезно увлекся сестрой товарища Кагановича?

— Как вам сказать, Верочка? — Гость пододвинул к себе еще одну бутылку водки, пил из стакана, закусывал холодным мясом и соленым огурцом. — Для укрепления своих расшатавшихся позиций Молотов по совету Берия предложил Лазарю сосватать Сталину его сестру. Они были уверены, что маневр удастся и тогда эта вшивая группка окончательно приберет к рукам И. В. Любая сказка имеет еще присказку. Тройка уговорила Розу. Во время кремлевского банкета И. В. обратил на нее внимание. Нам с Маленковым удалось застенографировать одну хитрую беседу, которую в своем теремочке вели товарищи Берия и Молотов. Розочка навещает товарища Сталина один разок в неделю. Тройка лелеет надежду, что она отяжелеет, но мы с нее, образины носатой, глаз не спускаем. Если что и получится, силой потащим на аборт, а там и повод будет прирезать проклятую жидовку.

Зная, что я буду молчать, А. Н. продолжал:

— Лазарь Каганович — хитрый еврей. Столько лет при Сталине сидит. Чистеньким себя считает. А если со стороны посмотреть— оборотень! Все они, паразиты, в рабоче-крестьянское сословие лезут, а батюшка его, преподобный Моисей Каган еврейским сватом был, ермолку носил, а Лазарь ему в детстве прислуживал, да и образования у него никакого нет, а вот в ведущие министры пролез! Верочка, наберитесь терпения, я вам про всех номенклатурных сволочей расскажу. Эта вшивая компания больше всего на свете награды любит. Булганин Колька — маршал, вот потеха! Нос от водки у него всегда сизо-бурый. Берия глазастый — маршал и Герой Социалистического Труда. Лазарь тоже Герой! А мне, говорю без обиды, ничего не дали, работаю, как проклятый, вот тебе и справедливость…

— А. Н., в нашей стране когда-нибудь будет коммунизм?

— На том свете мы его увидим. Там все равны: и жертвы, и палачи…

У меня стал бывать Давид Кикнадзе. Молодой человек с радостью брался выполнить любое, самое незначительное поручение. Он ничего не требовал взамен, только подолгу молча смотрел на меня. Давид никогда ни о чем не спрашивал.

Мы совершили автомобильную прогулку по Москве.

День склонился к вечеру, когда показалось вдали подмосковное село Троицкое. Лунный свет освещал храм. Нас заметил сторож — седенький старичок.

— В Божий храм пущать не велено! — сказал он фальцетом, строго насупив выгоревшие брови. Он торопливо семенил за нами. — Вижу, что вы люди непростые, ладно уж, — мотнул он седенькой головкой, — так и быть, покажу вам храм, а то не сегодня-завтра снесут его или склад в нем оборудуют. Нынче во многих храмах дрова берегут.

Красно-оранжевый свет потрескавшихся от времени стен отчетливо выделял богатство белокаменного убранства. Внутри храма сохранились фрагменты золоченого резного иконостаса, некогда подымавшегося до самых сводов. Церковь в Троице-Лыкове — один из последних памятников Древней Руси, ее лебединая песня. Словоохотливый старичок рассказал, что в молодости был священником, служил в этой самой церкви и случайно его не коснулось лихолетье.

— Не побрезгуйте, товарищи хорошие, зайти в избу, чайку с медком откушать! — попросил нас церковный сторож-священник.

Крошечный домик. Низенькая чистенькая старушка несказанно обрадовалась нашему приходу. Видно, что нечасто наведывались к ним люди. Руки она тщательно вытерла о засаленный фартук. На столе появились четвертинка водки, деревянная миска с солеными огурцами и мочеными помидорами, душистый домашний хлеб, мед, кринка парного молока. Старушка торжественно внесла кипящий на угольях самовар. Задумалась, почему в этой полусказочной, низкорослой избушке, которая всем своим существом наполовину вросла в землю, было так хорошо и покойно. Если бы так продолжалось вечно! Как приятно иногда идеализировать свое существование.