Леонард Гендлин - Исповедь любовницы Сталина

— Вторая серия, — сказал Молотов, — очень зажата сводами, подвалами, нет свежего воздуха, нет шири Москвы, нет показа народа. Нельзя показывать одни только заговоры.

— Иван Грозный был очень жестоким, — продолжал Сталин. — Показывать, что он был жестоким, можно, но нужно показать, почему необходимо было быть жёсто-ким. Одна из ошибок Ивана Грозного состояла в том, что он не сумел ликвидировать пять оставшихся крупных феодальных семейств, не довел до конца борьбу с феодалами. Если бы он это сделал, то на Руси не было бы Смутного времени. Тут Ивану помешал Бог: Грозный ликвидирует одно семейство феодалов, а потом целый год кается и замаливает «грех», тогда как ему нужно было действовать решительнее! Конечно, мы не очень хорошие христиане, но отрицать прогрессивную роль христианства на определенном этапе нельзя. Это событие имело очень крупное значение, потому что это был поворот Русского государства на смыкание с Западом, а не ориентация на Восток. Только освободившись от татарского ига, Иван Грозный торопился с объединением Руси.

Эйзенштейн устало:

— Создавая фильм о Русском Ренессансе, мы стремились раскрыть перед зрителем не быт XVI века, но бытие «государственной идеи» Ивана — единодержавие. Нам хотелось поднять фигуру Грозного над случайнобытовыми черточками его характера и постараться уловить в человеке черты трагической величественности его исторической роли прежде всего. Отсюда и стиль картины.

С. М. тяжело опустился на стул. Сталин цепким взглядом обвел присутствующих:

— Иван Грозный совершил непоправимую ошибку: он слишком мало истребил боярских родов. Мало было у него преданных людей, таких, как Малюта Скуратов и Федор Басманов. Вот вам пример мужества и отрешенности во имя отчизны. — Сталин взглянул на Берия. Общество, поеживаясь, перехватило этот утверждающий взгляд. — Теперь мы хотим услышать мнение Евгения Викторовича Тарле.

Маститый академик, увенчанный правительственными наградами, растерянно посмотрел на Сталина: его недавно освободили из концентрационного лагеря. И. В. благосклонно ему кивнул.

— И. В. абсолютно прав в своем видении исторической концепции сложной эпохи Ивана Грозного. Существует множество свидетельств, подтверждающих прекрасное начало царствования Ивана IV и говорящих о том, что середина XVI века стала для России порой больших надежд, имевших перед собой вполне реальную почву. На это время приходится расцвет культуры и общественной политической мысли. Проводились в жизнь важные государственные реформы, начало развиваться книгопечатание, был создан шедевр русской архитектуры — Собор Василия Блаженного. Присоединение Казани (1552) и Астрахани (1556) открывало широкие возможности для развития торговых связей со странами Востока. Есть много фактов, свидетельствующих о том, что борьба с Казанским и Астраханским ханствами была воспринята народом как акт большого политического значения. Неизбежность борьбы и жертв на восточных и южных рубежах России была для всех ясна, а блестящий успех оправдал все жертвы и высоко поднял авторитет молодого царя Ивана.

Черкасов, зная, что Сталин ценит его талант, попытался повернуть разговор ближе к фильму, но так, чтобы получить разрешение на дальнейшую работу над ним.

— Критика помогает, — произнес он убежденно. — Пудовкин тоже после критики сделал хороший фильм «Нахимов». Мы уверены в том, что сделаем не хуже, ибо я, работая над образом Ивана Грозного не только в кино, но и в театре, полюбил этот образ и считаю, что наша переделка сценария сможет оказаться правильной и правдивой.

Эйзенштейн молча заплакал. Он не понимал, что его лучший друг спасал его любимое детище от сожжения.

С. М. встал:

— Все, что здесь было сказано, станет лейтмотивом переработанного фильма, — голос Мастера дрогнул, — если нам доверят переделку ленты.

Сталин веско:

— Для того чтобы понять зрелые годы Ивана Грозного, надо как следует вчитаться в его письма к князю Андрею Курбскому, изучить его Послания в Кирилло-Белозерский монастырь, Семиону Бекбулатовичу, к английской королеве Елизавете, шведскому королю Иоганну III, польскому королю Стефану Баторию.

Заговорил Жданов:

— У меня есть предложение заменить товарища Эйзенштейна не менее талантливым и способным режиссером Иваном Пырьевым!

Его перебил Берия:

— Зачем Пырьев? Его трактористы, свинари, пастухи всем давно надоели. У нас есть мастер эпического жанра — Михаил Чиаурели.