Хун Сюньтао - Ма Лян – волшебная кисть

Ма Лян пригляделся и обнаружил, что вместо колонн и свечей теперь снова возвышались кисти! Он сообразил, что они могут принести огромную пользу. В холода они согреют, темной ночью подарят свет. Кисти могут дать человеку многое – все, что ему нужно…

Ма Лян словно понял истину. Он пробормотал:

– У каждого человека должна быть кисть!

Он обхватил одну из кистей, чтобы вытащить и унести ее. Но тут в воздухе раздался страшный голос:

– Эту кисть мы никак не можем отдать тебе, нельзя!

Вокруг снова стало темно и холодно. Кисти превратились в деревянную изгородь, которая рядами окружила Ма Ляна со всех сторон. Он испугался и попытался перелезть через изгородь. Она опрокинулась и превратилась в железные копья, ножи и мечи, направленные остриями на Ма Ляна, который оказался зажат между ними и не мог пошевелиться.

От испуга Ма Лян покрылся испариной – и проснулся весь в поту. Это снова был сон.

Кошмары мучили его, каждую ночь он видел во сне кисти, но даже там не смог обзавестись ни одной.

Как же ему хотелось кисть!

Он говорил, что человеку нельзя без кисти. Он мечтал раздобыть кисть для каждого, у кого ее нет.

Ма Лян так мечтал о кисти, он был словно одержим. День ото дня он все худел, глаза ввалились, лоб казался еще более выпуклым, а шляпа доули, которую он обыкновенно надевал, выходя из дома, казалось, стала ему велика. Днем он работал и учился рисовать, не позволяя себе ни минуты отдыха, усталость накапливалась, и силы его постепенно таяли. По ночам он просыпался в холодном поту от мучивших его снов. Какое дитя все это выдержит?

Однажды вечером совершенно обессилевший Ма Лян прилег и сразу забылся – как будто уснул, но как будто и нет.

Он ждал, когда начнется сон. В последнее время он жил в мире снов о кистях. Он боялся, что снова приснится кошмар, и очень надеялся на хороший сон. Впрочем, Ма Лян был бы рад и кошмару – лишь бы в нем были кисти. Но во сне все было так же, как наяву: он никак не мог раздобыть кисть.

Ма Лян пробирался в мир грез, а может, уже оказался там. Он чувствовал то расслабленность, то напряжение, сознание его время от времени затуманивалось, потом снова прояснялось…

Вдруг в черноте яодуна вспыхнул столб белого света, такого яркого, что мальчик едва мог приоткрыть глаза. Перед ним стоял старец с седой бородой. Ма Ляну показалось, что он где-то видел этого старика, но никак не мог вспомнить, где. Не добродушный ли человек из храма бога-покровителя города стоял сейчас перед ним? Вроде бы похож, но не совсем. А может, это тот старик, что встретился ему в храме Вэнь-чана? Вроде бы похож, но не совсем. Или это тот щедрый старец, который подарил ему деньги в канцелярской лавке? Вроде бы похож, но не совсем. Юноша протер глаза и пригляделся.

Борода у старика была очень длинная, почти до земли, волосы и брови – седые. На госте был длинный желтый халат с широкими рукавами, подпоясанный желтым кушаком, на ногах – желтые тряпичные тапки, в руках – посох. Точь-в-точь бессмертный [11] В Древнем Китае умершего человека сжигали и верили, что его душа, поднимающаяся в этот момент на небо, бессмертна – человек становился небожителем. Также бессмертными считали святых отшельников, которые жили далеко в горах или в глухих лесах. Согласно легендам, бессмертные летали на журавлях или на облаках. из какой-нибудь пьесы. Старик теребил бороду.

Ма Лян не понимал, кто этот старец и зачем он пришел к нему, поэтому был удивлен и напуган. Он решил, что это сон, а во сне бывают всякие чудеса и странности.

Старец не спеша заговорил:

– Ма Лян, ты хороший мальчик, тебе полагается кисть. Я тебе ее подарю. Она волшебная, ты должен будешь рисовать для всех обездоленных, для тех, у кого нет кистей… – старик вытащил из рукава кисть и протянул ее юноше.

Ма Лян понял, что старец и впрямь собирается подарить ему настоящую кисть, но не решился ее взять. В попытках раздобыть кисть он претерпел за свою жизнь столько унижений, столько горечи познал, что и во сне его это мучило. Он не знал, настоящий это старик, или, может быть, один из тех жадных негодяев переоделся в старца. Ма Лян колебался, протягивал руку к кисти и тут же, вздрагивая, отдергивал ее.

– Бери же, только смотри не потеряй!

Ма Лян взял кисть.

– Дедушка, я… – он не успел договорить, потому что столб света вдруг исчез – так же внезапно, как появился, а с ним исчез и старец. В яодуне снова воцарилась непроглядная тьма, в которой не разглядеть даже пальцев на руке.