Олег Шишибаров: Приключения полосатого крошки

Средь мирских забот и суеты,

Где мелькают дни, дороги, лица,

Сядешь в кресло, с толстой книгой, ты,

Чтобы в сказку тихо погрузиться.

Пусть сиянье угольных зарниц

В очаге тихонько догорает:

Этот вечер с шелестом страниц

Ветер странствий с нами скоротает.

Там железный рыцарь, со щитом

И мечом, встречает нас при входе,

И под сумрак арки мы войдем

И по сонным улочкам побродим.

Вот фонарщик с лестницей своей

От столба к столбу шагает гулко,

Чтоб зажечь гирлянды фонарей

В стареньких булыжных переулках.

А к нему садятся на сюртук

И на шляпу эльфы с мотыльками:

Зажигай скорее, милый друг,

Фонари чудесными огнями!

Вот, покинув облачную мель,

Месяц, зарумянившись, играет,

И опять волшебная свирель

Маленьких танцовщиц собирает.

Фейерверк волшебных огоньков

Будет петь, кружиться и смеяться,

И на старой башенке часов

Стрелки поцелуются в двенадцать.

А в мансарде юный трубадур

Звонкий смех принцессы вспоминает,

И перо плетет стихов ажур,

И свеча росой медовой тает.

Но принцесса сладко спит пока,

И молчат под кружевом алькова

Два резных хрустальных башмачка:

Завтра, завтра на свиданье снова…

Лишь грустит лампадка в тишине,

И порой вздыхает о сонете

Брошенный букетик на окне —

Колокольчики с росой столетий.

Там река порой уносит прочь,

Словно письма, листья старых кленов,

И чугунный мост из ночи в ночь

Ждет случайных встречных и влюбленных.

И фонтан на площади Цветов

Совершает вечную работу:

Оплетает сумрак вязью строф,

Погружая фонари в дремоту.

Но какой же им чудесный сон

Из глубин веков столетних снится:

Карнавал иль колокольный звон?

Или, может, им, как нам, не спится?

Эта сказка магией своей

Так пленяет сердце и тревожит…

Жаль, что жить нельзя остаться в ней.

Можно лишь… побыть ее прохожим.

Молоденький Месяц играл на свирели, глядя, как голубые, желтые, красные Звездочки сверкали, сплетаясь и расплетаясь, словно волшебное ожерелье, и рассыпались по небу, исполняя зажигательный танец. Сердитая толстопузая Тучка остановилась неподалеку и, что-то проворчав, поплыла дальше. Наконец танцовщицы закончили выступление. Некоторые собирались в созвездия и оживленно беседовали, в то время как другие расходились по своим одиноким домикам. Юный музыкант со свирелью поклонился и медленно уплыл за кулисы.

Легонько заиграла мелодия в луковице часов небесного служителя, напоминая о том, что пора менять декорации, и, с трудом поднявшись со стула, седой старик перекрыл бархатный занавес ночи синим полупрозрачным пологом рассвета.

Звездочки заснули, но одна из них, затаившись возле кулисы, с любопытством поглядывала на землю.

Предутренний антракт вот-вот должен был закончиться: Ветерок, утомленный ночными приключениями, прилег отдохнуть, а Дождик последний раз пробежался по рампе, освежая землю. Тишина и покой окутали природу, и лишь редкие звуки придавали миру глубину и вещественность.

Желтый кирпичный домик под черепичной крышей, в котором жил тигренок Барсенька, еще спал, и только дверной Серебряный колокольчик зорко смотрел на восток. Сцена опустела, и мир замер в ожидании следующего действия. Царевна Солнышко проснулась в своей деревянной резной кроватке, и, взглянув на будильник, со всех ног помчалась в гримерную. Здесь она прошлась черепаховой расческой по непокорным рыжим кудряшкам, прыснула из фигурного парфюмерного флакончика на макушку и, подхватив корзинку с вышиванием, показалась из-за кулис. Медленно поднимаясь по ступеням небесной арки, конопатая засоня с любопытством рассматривала раскинувшийся под ней живописный пейзаж: маленькую рощу, желтый кирпичный домик и ухабистую дорогу, по которой ослик Гучо медленно тащил почтовый дилижанс со спящей совой Жулей на козлах. Царевна Солнышко замерла и открыла от удивления рот.

Гучо то и дело беззаботно останавливался, глазел по сторонам и, объедая придорожные кустики, тащил скрипучий дилижанс дальше.

Наконец Гучо поравнялся с желтым кирпичным домиком, повернул голову к дверям и крикнул:

– Почта!

Но на его сиплый призыв никто не отозвался. Гучо подождал, фыркнул и принялся радостно повторять:

– Почта! Почта! Почта!

Сова Жуля встрепенулась, широко раскрыла глаза и заворчала: