Сельма Лагерлёф - Путешествие Нильса с дикими гусями

– Нет, это ты всё выдумал!

– Можешь сам спросить Акку, – не стал спорить ворон. – Кстати, вот и она со своей стаей. Но вот что я тебе скажу, мальчик: многое повидал я на своём веку и знаю, что из любого затруднительного положения есть выход, только надо его найти. Буду рад, если тебе это удастся.

Вскоре Нильс уже летел со стаей Акки. На следующий день он воспользовался удобным случаем, когда старая гусыня на лужайке отошла в сторону, и спросил, правда ли то, что ему рассказал Батаки. Акка не стала это отрицать.

Тогда мальчик взял слово с гусыни-предводительницы, что она не выдаст тайну Мартину. Белый гусь настолько смел и великодушен, что может пойти на любой риск, если узнает, каково условие гнома.

С этой минуты Нильс сидел на спине своего гуся мрачный и угрюмый и не замечал ничего вокруг. Он слышал, как в стае выкрикивали названия мест, которые пролетали, поучая птенцов, но даже не смотрел вниз, думая: «Теперь всю жизнь мне придётся летать с дикими гусями, успею ещё насмотреться».

Всё это время дикие гуси летели строго на юг, но теперь свернули на запад.

Это было приятное путешествие. Гусята уже подучились летать и больше не жаловались на усталость, да и к Нильсу постепенно вернулось хорошее настроение, хотя он подолгу обдумывал, как бы удержать белого гуся от возвращения домой.

– Знаешь, Мартин, – как-то сказал он, когда они поднялись под облака, – пожалуй, скучно нам с тобой будет дома после такого интересного путешествия. Не полететь ли нам вместе со стаей за море?

– Что ты такое говоришь?! – встревожился Мартин, у которого и в мыслях ничего подобного не было: ведь он уже доказал, что может долететь до самой Лапландии, а теперь хотел бы вернуться к Хольгеру Нильссону в птичник.

Мальчик молча смотрел вниз, на Вермланд, где берёзовые рощи и лиственные леса уже пестрели жёлтыми и красными осенними переливами, а вытянутые озера голубели среди золотистых берегов.

– Никогда земля не казалась мне такой красивой, как сегодня, – сказал он другу. – Озёра похожи на голубой шёлк, а берега – на широкие жёлтые ленты. Тебе не жалко будет, если мы вернёмся к себе и больше ничего подобного не увидим?

– Я-то думал, что тебе хочется поскорее возвратиться домой и показать отцу и матери, каким ты теперь стал, – ответил гусь. – Ты, Нильс Хольгерссон, очень изменился за это время, и дело тут не в твоём росте.

Сам Мартин всё лето мечтал о той счастливой минуте, когда они очутятся во дворе у Хольгера Нильссона и он покажет Пушинке и своим шестерым детёнышам домашних гусей, кур, коров, кошку и свою добрую хозяйку, мать Нильса. Предложение мальчика ему совсем не понравилось.

– Посмотри, Мартин: разве тебе не жаль, что больше не доведётся увидеть такую красоту? – гнул своё мальчик.

– Мне больше хочется увидеть наши родные поля, которые куда лучше этих гор! Но если ты хочешь продолжить путешествие, то и я с тобой.

– Другого ответа я и не ждал, – сказал мальчик, и по голосу его было понятно, что у него словно гора с плеч свалилась.

Но ни истинной причины своего решения, ни своих чувств Нильс не мог открыть Мартину. Он и сам постарался свыкнуться с мыслью, что теперь ему всегда придётся вести такую жизнь. «Мне, пожалуй, будет даже скучно, если я не буду каждый день видеть что-то новое и подвергаться опасности, – уговаривал себя Нильс. – Лучше уж пусть всё останется как есть».

Гуси летели со всей скоростью, которая была им доступна. И вот наконец на западе показалась блестящая полоса, которая с каждой минутой становилась всё шире. Это было море, простиравшееся молочно-белой пеленой насколько хватало глаз. Пролетая мимо береговых утесов, гуси увидели огромное багряное солнце, готовое погрузиться в морские волны.

Мальчик смотрел на безбрежную морскую гладь и на красное вечернее солнце, которое светило так мягко, что на него можно было долго смотреть не мигая, и в душу его проникали спокойствие и мир.

«Не стоит огорчаться, Нильс Хольгерссон, – как будто говорило ему солнце. – На свете прекрасно живётся и маленьким, и большим. Хорошо быть свободным и беззаботным, хорошо, когда весь мир открыт перед тобой!»

Дикие гуси устроились на ночлег на маленькой шхере, но около полуночи, когда луна стояла высоко в небе, Акка стряхнула с себя сон и разбудила Юкси и Какси, Кольме и Нелье, Вииси и Кууси, а затем принялась теребить клювом мальчика.