Хатка Бобра - Как Веприк, сын Тетери, маманю спасал

Она погрозила Чуде пальцем и он спрятался за бортника.

— Так ты что же, ведьма? — догадался Добрило. Потом тоже испугался и поправился: — Лесная колдунья?

— Баба Яга, — шепотом пробормотал Чудя у него за спиной.

— Берите выше, — посоветовала красавица.

Тут Веприк увидел такое, отчего у него язык отнялся, пришлось мычать и пальцем показывать: снег вокруг незнакомки быстро таял, а у самых ее красных сапожек уже поднимались из травы голубенькие цветочки. В полушаге от костра дерево громко затрещало от мороза.

— Ты Весна-красна? — выдохнул Добрило.

— Нет, не Весна, — ответила гостья. И, весело рассмеявшись, добавила: — Не весна, хоть я и девица красна! Еще выше поднимай!

Из утренних зимних сумерек вдруг, как солнечный зайчик, выпорхнула откуда ни возьмись веприкова голубка, всплеснула белоснежными крылышками и уселась прямо у гостьи на плече. И тут Веприка как солнцем озарило — с плачем он кинулся вперед, обхватил прекрасную незнакомку и прижался к ней, зарылся лицом в горностаевый мягкий плащ. «Ладушка! Слава тебе!» — всхлипывал он.

— Вепрюшка, простое сердечко, — ласково сказала Лада, заглядывая мальчику в глаза. — Храбрый ты, упрямый, горячий… Расти, мальчишечка, сильный, как батька твой — и еще сильнее! Быть тебе богатырем! — она погладила его по плечам. — Как сказала, так и будет! — весело заявила она и хлопнула в ладоши. — А вы что же, мужики, языки проглотили?

Добрило с Чудей стояли в снегу на коленях — перед лицом богини любви и красоты.

— А-а-а мы от красоты твоей речи лишились, — затараторил Чудя, видя, что богиня ругать его не собирается. — Слова вымолвить не можем, любуемся только… безмолвны стоим.

— Так любуетесь, что даже бабой ягой обозвали, — ехидно напомнила красавица.

— Это все он! — без промедления соврал Чудя и ткнул пальцем в Добрилу, а сам про себя начал нарочно думать: «Слава тебе, Ладушка пресветлая! Я очень уважаю богов — а Ладу больше всех! Ты самая красивая, самая всемогущая, самая грозная, самая волосатая… ой!»

— Обидно мне, что не сразу узнали, — надула богиня розовые губки, но тут же улыбнулась — и от той улыбки на деревьях листики зазеленели. — На да ладно. Я ругаться не люблю, я миловать да дарить люблю, уж такая я есть!.. А ведь я вам помочь пришла! Сироток пожалеть: уж больно мне пирожок дуняшкин понравился!

— Это который откусанный? — удивился Чудород.

— Не в том дело, что откусанный, а в том дело, что от сердца оторванный! Не хотела Дуняша с ним расставаться, а все-таки отдала — то мне и дорого. И повеселила она нас, давно так не смеялись! Упросила я богов явить по одному чуду для вас: и грозного Перуна, и Даждьбога, и Стрибога, хозяина ветров, и Велеса, что зверями командует и домашним хозяйством. На пути своем многотрудном не унывайте, знайте: вы не одиноки, есть у вас помощники. Но и сами не плошайте! — строго напомнила богиня. — Не грусти, Вепрюшка, верь в хорошее. С тем и оставайтесь.

Она улыбнулась на прощание и повернулась уже, чтобы уйти.

— Постой, Ладушка пресветлая! — завопили Добрило с Чудородом в один голос. — Скажи, кто нам туров послал на помощь и защиту? Кому подношение жертвовать: всемогущему Перуну или Велесу звериному?

— А это вы благодарите лес-батюшку, — ответила богиня. — Балует он тетериных сироток…

И с этими словами растворилась в синем сумраке. С минуту еще все сидели неподвижно, глядели на зеленую травушку среди холодного снега и думали о своем.

— А что это только по одному чуду боги-то явить нам в помощь могут? — наконец деловито спросил Чудя.

Костерок вспыхнул ярче, вокруг него завертелась метелица и из ветра сложился знакомый ласковый голос:

— А вам, болтунам, Чудороду с Добрилой, за поведение ваше непочтительное Перун и Велес вообще хотели языки оторвать и вместо носа приставить!

— Ты слышал, языки нам хотели оторвать? — прошептал в ужасе бортник.

— Слава вам Перун да Велес! — не сговариваясь, хором завопили оба болтуна.

— И Ладушке слава! — добавил на всякий случай Чудя.

— И Ладушке! — согласился Добрило. — И всем богам тоже слава!

Они сунули руку за подношением, но на шкурке остался лежать только несъеденный грецкий орешек, который Фукидид прошлой осенью подарил Дуняшке, а Добря отобрал, чтобы не подавилась. Подумав немного, мужики бросили орешек в костер, надеясь, что такой редкий невиданный плод приведет богов в хорошее настроение, пусть даже всем достанется понемножку.