— … главная! — решительно сказал дед. — Лебедь наша главная!
Главная лебедь обвела собрание строгим взглядом.
— Эх, мужики! Сидите? — поинтересовалась она. — А Смеяна в плену у змея поганого мучается.
— Вот и я им говорю, Матренушка: надо Анику-воина звать! — подхалимски влез Чудя. — Правильно?
— А я говорю: Илью Муромца! — не смолчал Добрило.
— А он говорит, что его Илюшка Анику-воина в лужу макал! — наябедничал Чудород.
Жена мрачно посмотрела на брошенную Чудей кадушку. Чудя быстро спрятался за Добрилу.
— Кто защитит землю русскую? — задала Матрена следующий вопрос.
— Аника-воин? — без особой надежды угадать отозвался из-за Добрилы Чудород.
— Илья Муромец! — возразил ему бортник, толкая в бок.
Так как Матрене ответы не понравились, бортники огляделись в растерянности вокруг себя и обнаружили только упрямо молчавшего Тетерю.
— Ты, Матрешенька! Ты нас защитишь! — с восторгом догадался Чудород. — Рученьками своими сильными, ноженьками своими резвыми, зубаньками своими остр…
Он встретился с женою взглядами и снова юркнул за Добрилу и затаился там. Кто должен защитить землю русскую оставалось непонятным.
— Неужели Змей Горыныч? — сам удивился своей догадке Бобрец. — Ах, вон оно что: змей землю нашу русскую от баб защищает!
Наступило неловкое молчание.
— Матрешенька, зоренька моя ясная, ты что, хочешь сказать, что мужики должны землю от змея защитить? — с ужасом спросил Чудород. — Это что — нам самим собраться и истребить чудище поганое? И всем погибнуть в честном бою?
Добрило снова толкнул Чудю. Матрена усмехнулась.
— На то у нас в Киеве князь есть, — сказала она.
Матренина речь всем присутствующим пришлась по душе. Самое замечательное было то, что не надо было самим идти на войну. Заговорили все разом:
— И верно! Князь-то наш Владимир, кто же кроме него защитит? К князю надо идти! В Киев! Поклонись, Тетеря, князю, пусть дружину, войско свое, посылает.
— Станет князь Тетерю слушать, — пожал плечами Чудя.
— Тебя, что ли, станет? — сказал Добрило.
— И меня не станет, — успокоил его Чудя. — Простого человека и на порог к нему не пустят. На княжий двор заглянуть не дадут. Вот был бы он богатырем, как Аника…
— Или как Илья Муромец.
— Или был бы купцом, как Садко-скоробогат.
— Да… к князю идти — князю нести…
— Подарки немалые нужны.
— Гора золотая!
— И две серебряных…
Тетеря слушал и прутиком по земле задумчиво чертил. К вечеру, Веприк слышал, отец долго возился под лавкой, искал, собирал что-то. Мальчик решил, что сегодня ему лучше не спать, надо поглядеть, что отец будет делать.
Снилась Веприку, как всегда мама, в своей новой белой рубашке и красном платке. Была она в какой-то подземной комнате, улыбалась ему, но синие глаза смотрели с печалью. «Дай-ка сынок, я тебя хоть во сне обниму, — сказала она. — Соскучился, Вепрюшка? Ты Дунюшку береги, не забывай. И бабушку. И батяню тоже береги.»
Тут Веприк проснулся, потому что на улице скулила собака Муха. Он схватил верхнюю одежду и выбежал из избы. Муха, привязанная, крутилась на веревочке во дворе. Тонкий месяц еле-еле освещал сам себя, где уж ему было светить на землю.
Веприк постоял немного, прислушиваясь и давая сонным глазам привыкнуть к темноте. Очень скоро ему стало ясно, что на лугу, который лежит в сторону дальнего леса, кто-то есть: нет-нет да и чудился оттуда случайный шелест, а иногда ветерок с луга словно приносил живое тепло. Отец бросил собаке только полпирога с кашей, значит ушел ненадолго и Веприк, не раздумывая, побежал вдогонку. Опомнившись, вернулся и прислонил к двери избушки тяжелое полено, чтобы Дунька сидела дома. И бабушка вместе с ней.
Он бегом направился к лесу, одолел два пригорка и взобрался на третий, лесной. Тут Веприк немного оробел: одному в лесу ночью ему еще бывать не приходилось. Он собирался с духом, готовясь вступить в лесную холодную черноту, когда заметил отца — внизу, в овраге. Батяня в лес не пошел, он шел в обход, ниже опушки. В темноте даже зоркие глаза Веприка едва различали отцову белую рубашку. Мальчик чуть не рассмеялся от радости и бросился бегом с пригорка. Батяня, оказывается, уже почуял его, остановился и стоял, ждал. Он буркнул что-то сердитое, но это было неважно, и Веприк, пристроившись за батей вместе с ним двинулся по мокрому склону оврага в обход леса.
Так шли они, пока не солнце не встало, и немного дольше, потом отец повернул прямо в лес и они, топча желтые осенние листья, шли еще примерно до полудня, иногда меняя направление в соответствии с какими-то известными батяне знаками. Тетеря молчал, иногда только показывая сыну, куда не надо ставить ногу, если не хочешь угодить в грязь. Наконец им встретился другой овраг, вдоль которого отец некоторое время вел Веприка и привел к болотцу. Пройдя немного вдоль болота, Тетеря нашел высохшую иву с тремя пожухлыми листиками, около которой они молча посидели и пошли, оставляя болотце с левой стороны.
Читать дальше