Аттилио Карпи - Приключения Берлико

Берлико же сделал для себя два открытия: плывёт он на обломке доски - видимо, забросило волной, - и глаза его полностью смыты, поскольку ничего он больше не видел.

Неожиданно его швырнуло обо что-то твёрдое, едва не выбив из него весь дух, а спустя некоторое время послышался грубый голос:

- Слепая ободранная деревянная кукла, к тому же голая. Ну ничего: моя жена снова тебя оденет. Должно быть, ты был когда-то дорогой игрушкой. Вот ребятишки обрадуются! Только как бы не передрались.

По характерным звукам Берлико понял, что он в лодке, которая теперь причалила к берегу. Новый хозяин сунул куклу за пазуху и понёс домой, где, бросив в ящик верстака, пообещал:

- Позже я тобой займусь.

Так Берлико оказался у столяра. А в глубине дома тем временем поднялся адский шум: это ссорились и дрались дети. Оплеуха! Ещё оплеуха! Раздались крики, потом плач. Детей отправили спать, и они со слезами поднимались по деревянной лестнице, мать, не переставая ругаться, подталкивала их в спину.

Ах, это не дом, это ад!» - думал Берлико, запертый в ящике, и молил Бога, чтобы столяр забыл о нём и он навсегда остался там. Но не тут-то было: стоило детям успокоиться, как их папаша вернулся в мастерскую, достал фигурку из ящика и, усадив перед собой на верстак, принялся делиться своими планами.

- Знаешь, что я сейчас сделаю? Перво-наперво заново тебя покрашу и нарисую глаза. Годится?

Эти слова вернули Берлико к жизни, и он, наверное, подпрыгнул бы от радости, если бы мог.

- Спасибо тебе, добрый человек! - произнёс Берлико своим неслышным человеку голосом, который был тоньше комариного писка.

Столяр достал кисти и банки с красками и лаком: всего этого имелось в избытке, потому что приходилось красить лодки, - и принялся водить кисточкой по фигурке, приговаривая: - Да, в неважном ты состоянии, дружок, но ничего: скоро станешь у меня как новенький. Завтра ребятишки придут в восторг. Потом, конечно, начнут драться и, вполне вероятно, разберут тебя на части, так что придётся браться за ремень, и намного чаще…

Кисточка двигалась во всех направлениях, и Берлико это очень нравилось. Столяр тщательно покрыл его лаком, аккуратно приклеил шапочку, потом спросил:

- Какого цвета ты хочешь глаза? Это очень сложная работа!

- Мне бы хотелось голубые, - как можно громче ответил Берлико, ведь именно такого цвета и были его глаза, - но столяр его, конечно, не услышал.

- Ну, раз у тебя нет никакого мнения на этот счёт, тогда будешь у меня черноглазым.

Сосредоточившись, он нарисовал один чёрный глаз и поинтересовался:

- Ну как? Теперь ты меня видишь?

И Берлико действительно прозрел. У столяра оказался внушительных размеров нос. Они находились в мастерской, а через открытую дверь можно было видеть вдали реку, но значительно больше той, куда бросила его Маринетта.

Столяр тем временем закончил рисовать второй глаз, и, охваченный радостью, Берлико мог теперь как следует осмотреться.

Первое, что ему хотелось понять, - это почему река стала такой большой: взрослые люди на другом берегу казались не больше игрушечных, а детей и вовсе едва можно было различить.

«Наверное, меня унесло в самую большую реку мира, ту самую, что Диди и Доди показывали Додо на географической карте и что впадает в море. До него, конечно, ещё далеко. Но даже если забраться очень высоко, на десять колоколен, поставленных одна на другую, всё равно его не увидишь».

- А теперь я тебя повешу, - неожиданно ворвался в его размышления голос столяра.

Берлико даже вздрогнул, но тут же спросил себя:

«Что он этим хочет сказать? Сначала красит меня, возвращает мне зрение - и вдруг собирается повесить! Должно быть, думает, что, как у Буратино, у меня во рту золотые монеты, вот и собирается проверить. Точно, я попал к умалишённым!»

Но вопреки ожиданиям, столяр пропустил верёвку под его руками и со всеми предосторожностями подвесил на гвоздь над верстаком. Значит, трагического конца не будет и можно вздохнуть с облегчением.

- Вот так. К завтрашнему утру ты отлично высохнешь, дружок! - И лицо столяра, наполовину скрытое чёрной бородой, расплылось в широкой щербатой улыбке.

«Тоже неплохо, - подумал Берлико, - хотя и не слишком-то комфортно провисеть всю ночь на верёвке, словно колбаса».