Аттилио Карпи - Приключения Берлико

- Забери меня отсюда, мне страшно! - взмолился Берлико, но люди не способны слышать голоса игрушек.

В отчаянии разрыдавшись, он вдруг потерял равновесие и упал спиной в зерно, наполовину превращённое в муку.

- На помощь, Маринетта! - что есть сил завопил Берлико, и ему даже показалось, что от ужаса его обычно неподвижные глаза расширились.

Одним прыжком девочка оказалась возле ступки. И вовремя! Сунув руку в муку и ухватив куклу за ногу, она вытащила её как раз в ту минуту, когда жернов мог раздавить их обоих, но лишь недовольно пробурчал своё «брр-брр!»

«Какая храбрая девочка! - подумал Берлико. - Я уже люблю её. Надеюсь, она больше не станет подвергать меня опасности».

Между тем всё произошло на глазах матери Маринетты, и теперь от ужаса бедная женщина лишилась дара речи. Подхватив и дочку, и куклу на руки, она унесла обоих в комнату Маринетты, окно которой выходило на реку. Немного придя в себя, мельничиха принялась отчитывать девочку.

- Из-за какой-то деревяшки ты едва не попала под жернов! Если с тобой что-нибудь случилось бы, я от отчаяния бросилась бы в реку.

Её глаза наполнились слезами, и девочка, не зная, как ещё успокоить мать, вдруг схватила куклу, подбежала к окну и, заплакав, бросила в реку.

Берлико подхватило течением и понесло, но он слышал рыдания девочки и понимал, какую жертву она принесла ради матери, которая так её любит!

Ему стало грустно. Как хорошо было бы остаться с Маринеттой в светлой комнате на мельнице! Девочка сшила бы для него красивый костюмчик с позолоченными пуговицами, а уж обращалась бы с ним наверняка получше, чем Доди, Диди и Додо. Братья, если честно сказать, нередко бросали его в угол и не утруждали себя нежностями. Что ж тем хуже…

Маринетта, облокотившись на подоконник, провожала куклу взглядом, пока её не унесла река, и тогда мать поцеловала белокурые волосёнки дочки, и её глаза всё ещё были полны слёз.

Вскоре голова Маринетты превратилась в золотую точку, мельница со сверкающими лопастями огромного колеса становилась всё меньше и меньше, а затем и вовсе скрылась из виду.

Ещё из уроков, которые Берлико слушал вместе с детьми, ему было известно, что реки впадают в моря, а следовательно, рано или поздно он туда попадёт. Размышляя так, он не заметил, как над горами появилась чёрная туча, но почувствовал, что усиливается ветер. Туча же тем временем росла и росла, захватывая, словно дракон, всё новые участки голубого неба. Ветер своей невидимой рукой терзал деревья, пригибая их верхушками к самой воде.

Очень быстро стемнело, и туча разразилась дождём. Сначала капли были тяжёлыми и крупными, так что Берлико даже чувствовал боль от их ударов, а потом превратились в ливень. Дождь мог смыть нарисованные глаза, и в душе Берлико нарастала тревога… Лучше бы его перемололи в муку и превратили в хлеб!

А погода между тем становилась всё хуже. За раскатами грома, свистом ветра и грохотом дождя всё отчётливее слышался странный рёв, который нарастал и постепенно приближался, словно армия барабанщиков.

Неожиданно огромная волна с адским грохотом подняла реку из русла. Кусты и деревья выворачивало с корнями. Ничто не могло устоять на пути потока. Берлико, растерзанный, наполовину ослепший и полумёртвый от страха, оказался во власти стихии.

Не было больше ни времени, ни расстояний: Берлико ничего не понимал и просто мчался вперёд, оглохший и ослепший, в ловушке из веток и стволов.

Гроза не утихала, и вода всё прибывала. Теперь Берлико уже не смог бы вернуться на мельницу к Маринетте, да и девочка, какой бы милой ни была, уже наверняка забыла о нём. А Берлико постепенно приходил в себя, поскольку плыл по реке, словно пирог на подносе. И это было почти приятно, если бы не темнота вокруг.

Берлико уже почти поверил, что попал в подземную реку и плывёт сейчас по ней, но в то же время ему не давала покоя мысль, что виной всему ливень, который мог смыть его глаза.

Вдруг до Берлико донеслись детские голоса.

- Смотрите, вон там… на доске!

- Ой, правда! Какая забавная игрушка!

- Ещё и на плоту!

- Давайте достанем!

- Нет, опасно: утонуть можно.

- Ну тогда пусть себе плывёт! Течение было настолько быстрым, что весёлые крики быстро стихли.