Святослав Сахарнов - Гак и Буртик в Стране бездельников. Повесть-сказка. Издание второе, исправленное и дополненное.

Нигугу покачал головой.

- Бездельниками не родятся, бездельниками становятся. Вы забыли, что их ждёт. Когда дети подрастут, их отдадут в ученики. Там они изо дня в день будут наблюдать повадки взрослых. А когда забудут всё, что узнали, и разучатся всему, чему научились в детстве, их допустят к экзамену… Между прочим, он состоится завтра. В бывшей столице, которая лежит на нашем пути. Там же будут выбирать чемпиона бездельников. Хотите посмотреть?

Но Буртик уже не слушал его. Он сидел на корточках возле ребят и мастерил им из досок и палок водяную мельницу. Скоро поперек ручья выросла плотина, а на ней весело закружилось в радужных брызгах колесо.

- При-хо-ди-те ещё! - кричали ребята, когда мастера двинулись в путь…

Буртик кивнул.

На другой день друзья вступили на улицы большого города.

Каменные дома с крутыми черепичными крышами. Узенькие улочки. Над зловонными каналами - горбатые мосты.

Такой оказалась столица государства, покинутая Барбараном.

Тысячи ворон, облепив карнизы домов, оглашали воздух пронзительными криками.

На улицах было безлюдно. Одичавшие собаки рылись в кучах рыжего мусора.

- Мы пришли вовремя. Все смотрят экзамен! - догадался Нигугу.

На городской площади, мощенной зеленым щербатым камнем, кипела пёстрая разноголосая толпа.

Экзамен проходил в центре площади. Здесь стояли накрытые полосатой тканью столы, и двенадцать морщинистых старцев задавали вопросы юношам.

Экзаменовались два парня - тощий и толстый.

- Скажи, - обратился к тощему одетый в пышные лохмотья старик, - сколько будет, если к двум бурым свиньям прибавить ещё две?

- Четыре, ваша мудрость. Четыре бурые свиньи, - подумав, ответил тот.

Старик покачал головой.

- А ты что скажешь? - повернулся он ко второму парню.

- Э?

- К двум свиньям прибавить ещё две? Сколько всего?

- Восемь!

- Прекрасно! Сразу видно, что ты по-настоящему готовился стать бездельником… Теперь возьмите оба по молотку и забейте эти два гвоздя.

Парни вооружились молотками и начали вгонять гвозди в специально поставленный у стола обрубок дерева.

«Трах!» - толстый промахнулся и расплющил молотком палец. Бедняга взвыл от боли и запрыгал на одной ноге, держа палец во рту.

- Хорошо! - похвалили экзаменаторы. - Ты обращаешься с молотком, как бездельник первого разряда… С этим парнем всё ясно, - решили они. - А вот второй - слаб. Он ещё не всё забыл и кое-что умеет делать. Придётся ему прийти на следующий год…

- А теперь, - Нигугу потянул за руки мастеров, - идёмте смотреть выборы чемпиона!

Борьба за этот почётный титул подходила к концу.

Друзья подошли к барьеру, за которым состязались участники.

Они были разделены на четыре группы.

В первой бездельники соревновались, кто глубже засунет нос в банку.

Во второй - кто дольше продержит на высунутом языке горошину.

В третьей - в правом углу площадки - стоял дикий шум.

Здесь, чтобы победить, надо было перекричать друг друга.

Верх брала толстуха в малиновой кофте. Она визжала, как поросенок, которого кладут в мешок.

Зато слева было тихо.

Соревнующиеся спали.

Один из них сидел в бочке с водой. Над поверхностью торчала только его голова с закрытыми глазами.

Второй спал лежа на битом стекле и ржавых гвоздях. Он сладко улыбался во сне.

- О, этот, чего доброго, станет чемпионом! - заметил Буртик.

Но он ошибся. Большинство голов в толпе было повернуто к сухому дубу, стоявшему на самом краю площадки. На нем висел вниз головой подвешенный за левую ногу человек. Он изредка шевелился во сне и посапывал. Это был бездельник по имени Бескалош. Он висел и спал уже шестой день кряду.

Народ ждал. Неожиданно послышался треск - веревка, на которой висел Бескалош, оборвалась, и он, не просыпаясь, упал прямо в объятия своих поклонников.

Крики «ура!» потрясли воздух. Судьи несли дубовый венок. Чемпион был избран.

Когда, покинув площадь, мастера́ и Нигугу вышли из города, в лицо им пахнул сухой горячий ветер. Впереди лежала пустыня - суровые владения хана Бассейна.

Второй месяц во дворе хана Бассейна никому не было покоя.

- Ничего не известно? Никто не объявился? - спрашивали друг друга бездельники.

Второй месяц с высокой башни, сменяясь каждый час, глашатаи выкрикивали: