Марчелло Арджилли - Истории из предыстории. Сказки для взрослых

Да, поистине странный тип: он ни с кем не дружил, не посещал салоны и клубы, стоило ему закончить работу, он тут же спешил домой, где жил один и никогда никого не принимал.

По счастливой случайности я раскрыл его тайну. И эта случайность не что иное, как отверстие, которое я обнаружил в стене его дома и сквозь которое можно было подглядывать.

Вот знаменитый переводчик возвращается домой. Крепко-накрепко запирает двери и ставни, включает свет.

— Чао, Агата! — говорит он вполголоса.

К кому это он обращается, в доме же никого нет.

— Иди сюда, Агата! — зовет он, глядя на пол.

Маленькая черная точка движется ему навстречу. Он бережно устанавливает на полу миниатюрные стол и стул, на стол ставит малюсенькую тарелочку, а перед ней — уж совсем крохотный микрофон.

Муравьишка усаживается, он в изобилии кормит свою Агату ее любимыми лакомствами: хлебными катышками, крупинками сахарного песка, семенами растений.

Агата ест, затем строго спрашивает в микрофон:

— Так, что было задано на сегодня? Стихи выучил?

— Конечно, Агата.

— Читай!

Он начинает старательно декламировать на муравьином языке:

— Трип-крим-ли-ли…

— Работай больше над произношением, — перебивает Агата. — Вот послушай… — И сама читает ему некоторые фразы. — Повтори!

Он повторяет.

Совершенно ясно, что это она, Агата, научила его муравьиному языку. Но как муравью удалось выучить наш?! Этого я до сих пор не разгадал.

Был на свете поезд, который ходил по пути из одного рельса. Когда прокладывали этот путь, на второй рельс не хватило средств, а может, их неразумно потратили или еще того хуже.

Сам себе купить второй рельс поезд не мог, вот и приходилось как-то приспосабливаться. Но это нелегкая задача — мчаться по одному рельсу на правых колесах, а левые держать на весу. Особенно тяжко бывало на стоянках: разогнавшись, он еще мог, подобно велосипеду, удерживать равновесие, но без движения, чтобы устоять, от него требовалась поистине акробатическая ловкость.

Пассажиры, конечно, тоже испытывали неудобства: съезжали с сидений на одну сторону вагона, валились друг на друга, но ничего не поделаешь, надо привыкать, ведь билеты на этот дефективный поезд вдвое дешевле.

А вот машинист, учитывая трудные условия работы, получал ежемесячную надбавку и мог позволить лишний бифштекс для своих детишек. Причем страдал он не потому, что водил поезд наперекосяк, а от последствий этого. В самом деле, после того как целый день занимался эквилибристикой, он уже не мог, пересаживаясь в автомобиль и отправляясь домой, ехать, как все, на четырех колесах. Дома он не сидел нормально на стуле, а удерживался в равновесии на двух ножках, и в довершение всего жена не желала спать на наклонной кровати и перебралась на диван.

Ничего удивительного, что он все время жаловался на жизнь:

— Не могу так больше, подам заявление, пусть переводят на другой поезд. Честное слово, уйду!

Но никуда он, конечно, не уйдет. Ни за что на свете не променяет свой перекошенный поезд ни на какой другой. Нет, вы не подумайте — не из-за надбавки. Просто он привязан к своему увечному поезду, словно к больному ребенку.

Жил да был один человек, который выбрал себе ремесло не просто странное, но, прямо скажем, недостойное: он занимался изготовлением фальшивых денег, иначе говоря, был фальшивомонетчиком.

Если б этот одаренный и работоспособный человек честно трудился, то непременно бы разбогател, но поскольку он жил нечестным трудом…

— …то попал в тюрьму, — скажете вы.

А вот и нет: далеко не всегда те, кто живут нечестным трудом, попадают в тюрьму.

Так как же сложилась судьба этого фальшивомонетчика?

Прежде чем узнать, к чему он пришел, посмотрим, с чего он начал.

Решив подделывать купюры по 10000 лир, он сперва тщательно подготовился. Снял просторное подвальное помещение, чтобы работать в спокойной обстановке и не бросаться в глаза полиции. Приобрел все необходимое, чтобы отгравировать изображение банкнота, печатный станок и резальную машину, достал отличные литографские краски, специальную бумагу и прочее. На расходы не скупился: оборудование было первосортное, на что полностью ушли его наличные сбережения, а сверх того он подписал еще кучу векселей.

Словом, организовал все наилучшим образом и стал печатать банкноты.

Как уже упоминалось, он был большой умелец, и по завершении работы в подвале скопились горы банкнотов по 10000 лир, как две капли воды похожих на настоящие. Правда, в результате всех затрат каждая купюра обошлась ему в 10 250 лир. При виде новеньких хрустящих бумажек он потирал руки: