Марчелло Арджилли - Истории из предыстории. Сказки для взрослых

Присутствующие дружно захохотали. Дятел несколько раз стукнул по ветке, призывая всех к порядку. Обиженный Дрозд вернулся на место.

— Приглашается свидетель Кенарь, — объявил Сизарь.

— Я здесь, — важно отозвался тот. — Если хотите знать, у нас в городе Кукушек уважают за ум и пунктуальность: они живут в красивых деревянных домиках и, появляясь на пороге, сообщают людям точное время.

— Я знал, что она невиновна, — проворчал Голубь, не разделявший мнения своей жены.

Между супругами вспыхнул ожесточенный спор, однако соседи зашикали на них, чтобы не мешали слушать следующего свидетеля.

Следующим был муж покойной Зарянки.

— Моя жена умерла от горя, — скорбно поведал он. — И виновата в этом Кукушка: наш выводок постигла та же участь, что и детей Черноголовки.

Трепет сострадания и гнева взъерошил перья присутствующих.

— Осудить ее! Хватит с ней церемониться! Выдворить злодейку! — слышалось со всех сторон.

Сыч не выдержал.

— Для вынесения обвинительного приговора недостаточно голословных обвинений, все это еще требуется доказать.

Громкий крик племянника разбудил клевавшую носом Сову.

— Что, уже кончилось? — спросила она Филина.

Возбужденная Синица прыгала на ветке, а сидевшие по бокам Ласточка и синьора Зяблик успокаивали ее, как могли.

Голуби снова заспорили:

— Она преступница!

— Она невинная жертва!

— А я говорю, виновна!

— А я говорю, нет!

— Глупости!

— Да что ты понимаешь!

Черноголовка рыдала, муж покойной синьоры Зарянки всхлипывал. Соловей требовал справедливого наказания, Сыч возражал, присяжные заседатели возбужденно спорили, присутствующие старались перекричать друг друга. Дятел изо всех сил стучал своим крепким клювом по самой толстой ветке Дуба, но призывы к порядку ни на кого не действовали.

Наконец, после того как председательствующий пригрозил, что прикажет Ястребам удалить всех, наступила тишина, и разбирательство продолжилось.

Последним свидетелем был Жаворонок. Его показания и стали решающими.

— Однажды утром, — поведал он, — я поднялся очень высоко и своими глазами видел, как синьорина Кукушка тихонько подкралась к гнезду Черноголовки и что-то в него положила.

— Отложила яйцо! — торжествующе воскликнул Соловей.

Судебный процесс подходил к концу. Присяжные удалились на совещание. Когда они вернулись, Дятел огласил приговор:

— Суд признает синьорину Кукушку виновной в преднамеренном убийстве и приговаривает к пожизненному изгнанию из леса.

Довольные решением суда, птицы разлетелись: их гнездам, их детям больше не грозила опасность.

Синица и синьора Зяблик несколько замешкались, горячо обсуждая случившееся. Они уже собирались взлететь с ветки, когда неожиданный шум позади заставил их остановиться.

Оказалось, что это голуби, образцовая семейная пара, идеальная чета, любящие муж и жена, перешли от слов к делу и яростно лупили друг друга в опустевшем зале заседаний.

Когда фотограф пришел в сад, семейство черепах было уже в сборе. Отец, мать и трое детей добрых два часа стояли навытяжку, отчего у них лапки затекли. Все пятеро краешком глаза следили за приготовлениями к съемке: люди как безумные носились по траве, выбирая наилучший ракурс, чтобы потом установить аппарат на треножнике. Наконец фотограф взмахнул рукой и крикнул:

— Не шевелиться!

Черепахи и без того стояли как вкопанные, и этот бессмысленный приказ ужасно развеселил малышей черепашек.

Компактность черепашьей группы сразу нарушилась. Отец с матерью, стоявшие во втором ряду, пронзили спины своих отпрысков суровыми взглядами.

Но постановочный кадр пропал: один из малышей вообще вылез за рамку. От смеха он дважды перекувырнулся и очутился на траве кверху животом. А для черепахи, как известно, это большая неприятность. Ведь без чужой помощи она не может снова стать на лапы. Пришлось отцу переворачивать малыша, и это заняло минут десять — не меньше.

— Всем не шевелиться! — снова крикнул фотограф.

Хорошо, что он сразу щелкнул, потому что после второго, и вовсе бессмысленного, приказа такое поднялось! Все черепахи, включая родителей, принялись хохотать как безумные. А если уж черепаха засмеется, то потом ее никакими силами не остановишь.