Якоб Гримм - Старые-старые сказки

«Вот добрые птички! — вскрикнул Иванушка. — Они благодарят нас за то, что мы их тогда крошками накормили!» Завернули детки свои богатства в узелок и пошли из лесу, а птичка с белоснежными крылышками указывала им дорогу.

К вечеру довела их птичка до отцовской хижины, чирикнула и скрылась.

Подошли дети к окошку, постучались. Открылась дверь, и на пороге показался их батюшка, грустный и худой: не имел он с тех пор ни минуты покойной, все о своих дорогих детках вспоминал, себя винил в том, что злой жены послушался, а она-то сама за несколько дней перед тем умерла; говорили добрые люди, что наказал ее Господь за ее злое сердце. Увидел дровосек своих деток желанных, заплакал, начал их целовать, миловать, о судьбе их расспрашивать. Показали Иванушка и Аринушка отцу узелок с драгоценными камнями и рассказали, что с ними приключилось.

Зажили они все втроем в счастье и в довольстве, и не может дровосек на милых деток своих наглядеться, все ими похваляется; на том и наша сказка кончается.

ила-была старая коза, и было у нее семеро козлят; любила она их, души в них не чаяла. Собралась она однажды в лес за травою и говорит своим деткам: «Милые детки, иду я в лес за травою, а вы будьте осторожны, не впускайте в избушку волка, как станет он стучаться, не отворяйте двери. Узнаете вы его по хриплому голосу и черным лапам».

Ушла старая коза, и вот, немного погодя после ее ухода, слышат козлята, стучит кто-то в дверь: «Козлятушки, ребятушки! Отопритеся, отомкнитеся! Я — ваша мать — пришла, травы вам принесла». Услышали козлятушки хриплый голос волка и не отворили ему двери.

Побежал волк к лавочнику и говорит ему: «Дай мне кусок мела, не то я тебя съем». Испугался лавочник, дал волку кусок мела; съел серый волк мел, и сделался у него голос тонким-претонким. Вернулся он к избушке старой козы, стукнул в дверь и говорит: «Козлятушки, ребятушки! Отопритеся, отомкнитеся! Я — ваша мать — пришла, травы вам принесла». Отвечают ему козлятушки: «Слышим по голосу, что ты точно мать наша; продень свою ножку в щель». Продел волк свою лапу в щель, увидели козлятушки черную его лапу и говорят: «У нашей матушки нога белая, а у тебя черная. Не мать ты наша, а волчище — серое хвостище».

Рассердился волк, видит, что не удалось ему обмануть козлятушек, и побежал он к пекарю, протянул он ему свою лапу и говорит: «Обмажь мне лапу тестом, не то я тебя съем». Испугался пекарь, обмазал волку лапу тестом, и побежал волк к мельнику; протянул он ему лапу в тесте и говорит: «Посыпь мне, мельник, на лапу муки, не то я тебя съем». Испугался мельник, обсыпал волчью лапу мукою, и побежал волк опять к избушке старой козы. Прибежал к избушке, постучался в дверь и говорит: «Козлятушки, ребятушки! Отопритеся, отомкнитеся! Я — ваша мать — пришла, травы вам принесла». Услышали козлятушки тоненький голосок волка и говорят ему: «Просунь в щель свою ножку, тогда мы тебе и поверим». Увидели козлятушки белую лапу, поверили волку и открыли дверь в свою избушку. Ворвался волк к козлятушкам и проглотил их всех целиком с жадностью, лишь самому маленькому козленочку удалось избегнуть волчьих зубов; бросился он со всех ног в сторону и спрятался в большом горшке из-под опары. Проглотил волк козлятушек, вышел из избушки, прилег у дороги и заснул крепким сном.

Вернулась старая коза домой, видит, открыты настежь двери; вошла она в избушку, стала искать детушек и не нашла их ни единого; вдруг, откуда ни возьмись, слышит она голос своего младшего детеныша: «Я здесь, матушка, в горшке из-под опары». Вынула коза козленочка из горшка, и рассказал ей козленочек, как обманул серый волк братьев его и как съел он их до единого. Зарыдала бедная коза, заплакала, стало жаль ей милых детушек; вышла она из избушки, идет по дороге, горькие слезы проливает; вдруг видит она, лежит в стороне от дороги волк-разбойник, лежит, после сытного обеда громко похрапывает. Подошла к нему коза, смотрит, а у него в животе что-то пошевеливается: «Уж не детки ли мои малые?» — подумала она и послала своего козленочка домой за ножом, иглой и ниткою. Распорола коза волку живот, а он и не чувствует, лежит и похрапывает; вынула из волчьего живота одного козленочка за другим, невредимых, целехоньких; велела козлятушкам натаскать живей больших камней, всунула их волку в живот и зашила его крепко-накрепко; спряталась она с козлятушками под куст и ждет-дожидается.