Максим Климкович - Русалочка - книга-игра

Океан изменился. Светлело. Солнце еще не встало, но его лучи уже тянулись к земле, подкрашивая облака на востоке.

– Крабс! Как красиво!

Призрачный предрассветный мир походил на заколдованное царство.

– Это хорошо, что я умираю в такое чудесное утро. Мне кажется, в непогоду мне было бы чересчур грустно погибать, не увидав в последний раз солнце, – Русалочка огляделась, хлопая руками по воде, краб не отзывался.

Она точно помнила, что, когда она нырнула с борта каравеллы, чтобы никто не видел, как она станет пеной, краб сидел на ее плече, не выпуская из лапок кинжал.

– Ведьмино имущество, – объяснил он, – да и вещь полезная.

Краб содрогнулся, припомнив, как чуть не зажарился в клетке с пляшущими угольками.

– Крабс! Да Крабс же! – Майя встревожилась.

Каравелла отплыла на расстояние громкого крика. Крабс слыхал, как его звала Майя. Пробурчал:

– Кричи себе, сколько влезет, а у меня своих забот по горло!

Каюта принца была заперта, но окошко выходило в коридор. Крабс, точно альпинист, взобрался к круглому оконцу. Надрезал и выдавил стекло, осколки упали на ковер, не звякнув. Крабс примерился и шлепнулся вниз.

Принц и герцогиня спали в подвешенном к потолку гамаке. Мерная качка убаюкивала. Краб зевнул, но скорее от ужаса, чем от дремоты. Только теперь ему пришло в голову, что всех его силенок не хватит, так глубоко вогнать кинжал, чтобы он коснулся сердца принца. О баночке для свежей крови Грубэ позаботилась: не больше наперстка с прочной пробкой, баночка была спрятана в кармане камзола.

– Вот досада! Вот незадача! – забегал по каюте Крабс, время от времени бросая на принца плотоядные взгляды.

И не зря – он заметил, что всякий раз, когда гамак раскачивался, принц оказывался под прибитой к стене полкой.

– Теперь ты мой! – краб, перебирая лапками, пополз по стене...

Майя разбивала гребками воду. Сердце разрывалось. Несколько раз Русалочка теряла дыхание и уходила под воду. Внезапно рядом с ней воду разрезал черный акулий плавник.

Она вцепилась в плавник акулы. Хищница рванула, как комета, чуть не врезавшись в каравеллу тупой мордой.

– Спасибо! – крикнула Майя, и акула ушла на глубину.

Стараясь не шуметь, Майя шепотом окликала краба, заглядывая под перевернутые шлюпки на палубе и приподнимая мотки канатов.

Крабс полз вдоль полки. На середине замер, изготовившись. В следующий раз, когда гамак качнется, принц окажется точно под крабом. Крабс зажал кинжал клешней и приготовился прыгнуть.

Майя рванула дверь в тот момент, когда краб, зажмурившись, прыгнул с полки. Майя увидела вспыхнувший на свету кинжал.

– Нет! Крабс, нет! – кинжал ударил подставленную руку. Лезвие разрезало плоть, пробило кость и вышло острием с другой стороны.

Крабс шлепнулся прямо на грудь принца.

Герцогиня завизжала, увидев мерзость в камзоле.

– Найденыш, ты? – удивился принц. – Да ты в крови!

И тут увидел кинжал.

– Найденыш! – принц протянул руку к Майе.

Герцогиня куталась в покрывало. Принц вышвырнул краба из постели, поддержал слабеющую Майю. Вытащив кинжал из раны, осмотрел руку. Крови почти не было. Лишь тоненькая струйка еще сочилась, но и та бледнела, становилась розовой. Белела и становилась бесплотной и Майя.

– Поцелуй меня, – попросила Майя.

Принц угадал шепот и, украдкой покосившись на герцогиню, коснулся виска Русалочки губами.

Крабс, забытый всеми, рыдал в углу, утираясь краем ковра.

– Вот и все, – Русалочка неотрывно смотрела в иллюминатор.

Солнечный луч коснулся ее. И тотчас тело девушки стало совсем прозрачным.

Герцогиня вскрикнула. Принц растерянно оглядывал руки, которые только что поддерживали найденыша. На ковре оседала морская пена. Ворс впитывал влагу, и вскоре лишь темное пятно напоминало о Русалочке и ее любви.

Крабса благополучно выбросили за борт. И он прожил долгую – для крабов, конечно – жизнь. Но он теперь выбирался из песчаной норки. Не женился, так и промаялся век молчуном и отшельником.

– Вот, я знала, что все закончится хорошо!

По моей буфетной полке, забравшись в вазочку с мармеладом всеми лапами, ползала бабочка.

– Где же хорошо? Ведь Русалочка погибла. Разве ты не читала сказку господина Андерсена? – двумя пальцами я вытащил нахалку из сахарницы.

Хоть гусеница с нашей последней встречи похорошела, характер у бабочки остался прежним: ехидным и дерзким.

Бабочка с сожалением оглядела недоеденные горы сладкого в буфете, одновременно похлопывая растолстевшее брюшко и слизывая с усиков сахарную пудру.