Астрид Линдгрен - Расмус-бродяга. Расмус, Понтус и Глупыш. Солнечная Полянка

— Упаси вас Бог на хутор к сроку не воротиться! Упаси вас Бог оставить коров недоеными!

Где уж там Маттиасу с Анной к сроку не воротиться! Мчались они лесом, словно две маленькие серые мыши-полевки по дороге в норку, до того хозяина боялись!

Но вот однажды Анна остановилась посреди дороги, схватила брата за руку и говорит:

— Не помогла мне, Маттиас, и школа. Видно, нет мне радости на этом свете, и до весны мне не дотянуть!

Только Анна вымолвила эти слова, глядь — птичка алая на дороге сидит! Такая алая на белом снегу, такая яркая-преяркая! И так звонко поет, что снег на еловых ветках тысячами снежных звездочек рассыпается. А звездочки эти тихо на землю падают…

Протянула Анна руки к птичке, заплакала и сказала:

— Птичка-то алая! Глянь-ка, она алая!

Заплакал тут и Маттиас:

— Она, наверно, и не знает, что на свете водятся серые мыши-полевки.

Взмахнула тут птичка алыми крылышками и полетела. Тогда Анна схватила за руку Маттиаса и говорит:

— Если эта птичка улетит, я умру!

Взявшись за руки, побежали тут брат с сестренкой следом за птичкой. Словно язычок яркого пламени, трепетали крылышки птички, когда она неслась меж елей. И куда бы она ни летела, от звонкого ее пения на землю тихо падали снежные звездочки… Вдруг птичка понеслась прямо в лесную чащу; снует между деревьями, а дети за ней — и все дальше и дальше от дороги отходят. То в сугробах увязают, то о камни, что под снегом спрятались, спотыкаются, то ветки деревьев их по лицу хлещут! А глаза у Маттиаса и Анны так и горят!

И вдруг птичка исчезла!

— Если птичка не найдется, я умру! — сказала Анна.

Стал Маттиас сестренку утешать, по щеке гладить.

— Слышу я, птичка за горой поет, — сказал он.

— А как попасть за гору? — спросила Анна.

— Через это темное ущелье, — ответил Маттиас.

Повел он Анну через ущелье. И видят вдруг брат с сестрой — лежит на белом снегу в глубине ущелья блестящее алое перышко. Поняли дети, что они на верном пути. Ущелье становилось все теснее и теснее, а под конец стало таким узким, что только ребенку впору в него протиснуться.

— Ну и щель, — сказал Маттиас, — только мы можем здесь пройти! Вот до чего мы отощали!

— Хозяин Торфяного Болота позаботился, — горько пошутила Анна.

Пройдя в узкую щель, они оказались за горой в зимнем лесу.

— Ну, теперь мы за горой, — сказала Анна. — Но где же моя алая птичка?

Маттиас прислушался.

— Птичка вон здесь, за этой стеной, — ответил он.

Поглядела Анна — перед ними стена, высокая-превысокая, а в стене ворота. Ворота полуоткрыты, словно кто-то недавно тут прошел да и забыл их за собой закрыть. Кругом — снежные сугробы, мороз, стужа, а за стеной вишневое дерево цветущие ветви раскинуло.

— Помнишь, Маттиас, — сказала Анна, — и у нас дома на хуторе вишня была, только она и не думала зимой цвести.

Повел Маттиас Анну в ворота.

Вдруг увидели брат с сестрой — на березе, покрытой мелкими зелеными кудрявыми листочками, алая птичка сидит. И они мигом поняли — тут весна: тысячи крохотных пташек поют на деревьях, ликуют, ручьи журчат, цветы весенние пестреют, на зеленой полянке дети играют. Да, да, детей вокруг видимо-невидимо.

Они дудочки мастерят и на них играют. Вот и кажется, будто скворцы весной поют. И дети такие красивые, в алых, лазоревых да белых одеждах. И кажется, будто это тоже весенние цветы в зеленой траве пестреют.

— Дети эти, наверно, и не знают, что на свете водятся серые мыши-полевки, — печально сказала Анна и поглядела на Маттиаса.

А на нем одежда алая, да и на ней самой тоже! Нет, больше они не серые, будто мыши-полевки на скотном дворе!

— Да, таких чудес со мной в жизни не случалось, — сказала Анна. — Куда это мы попали?

— На Солнечную Полянку, — ответили им дети; они играли рядом, на берегу ручья.

— На хуторе Солнечная Полянка мы жили раньше, до того как поселились у хозяина Торфяного Болота, — сказал Маттиас. — Только на нашей Солнечной Полянке все иначе было.

Тут дети засмеялись и говорят:

— Наверно, то была другая Солнечная Полянка.

И позвали они Маттиаса и Анну с ними играть. Вырезал тогда Маттиас берестяную лодочку, алое же перышко, что птичка потеряла, Анна вместо паруса поставила. И пустили брат с сестрой лодочку в ручей. Поплыла она вперед — самая веселая среди других лодочек. Алый парус — пламенем горит. Смастерили Маттиас с Анной и водяное колесо: как зажужжит, как закружится оно на солнце! Чего только не делали брат с сестрой: даже босиком по мягкому песчаному дну ручья бегали.