Эльвира Смелик - Неправильный ангел [СИ]

— Мартин! — тут же раздался сердитый вопль Лалы. — Ну почему тебе всегда надо всё испортить?

Ясно.

Даша открыла глаза.

Кто ещё способен беспрепятственно проникнуть в любое место и бессовестно посмеяться над любой затеей?

— А что тут портить? — хохотнул Мартин, в непонятного цвета глазах под длинной чёлкой блеснул отражённый огонёк светильника. — Вы бы ещё приворотное зелье попробовали!

Лала проигнорировала обидное замечание, обратилась к Даше:

— Услышала что-нибудь?

Услышала. Но вряд ли недобрый шёпот главного Дашиного страха и рёв мотора неотвратимо приближающейся машины были как раз тем, что требовалось, и Даша отрицательно замотала головой. Ещё и под насмешливым взглядом Мартина она чувствовала себя полной дурой.

Даша и чары? Какая нелепость!

— Хватит ерундой заниматься. Всё равно вы ничего умного не придумаете, ‒ словно подслушав её мысли, выдал Мартин и неожиданно предложил, вполне миролюбиво: ‒ Пойдёмте лучше на праздник. — Но тут же добавил: — Хотя там в этот раз не так весело, как в прошлые годы. Но всё-таки. В любом случае интересней, чем эти ваши глупости.

Праздник урожая отмечали в Ригании каждый год. Устраивали большую ярмарку, хвалились тем, что смогли вырастить, приготовить и создать. Гуляли, играли, пели и танцевали. Особенно веселились дети: ни в какой другой день в году не удавалось им попробовать сразу столько сладостей и вкусностей. Угостить бесплатно своим товаром хотя бы одного ребёнка — непременное условие того, что и дальше будут с тобой и благополучие, и достаток.

Хотя недавняя гибель правителя не располагала к восторгам и ликованию, хотя неизвестная угроза нависла над страной, отменить праздник урожая не решились. Отменить — значит проявить свою неблагодарность по отношению к щедрой земле Ригании, к её природе, к источнику питающих её сил. Просто вели себя более сдержанно: меньше было криков и хохота, музыка звучала не столь развеселая. Только дети, радовались от души, как обычно. Не умели они ещё ограничивать захлёстывающие их эмоции.

— На твоем месте, — заявил Мартин, оценивающе оглядев Дашу, — я бы переоделся. И накинул что-нибудь на голову. Чтобы скрыть эту рыжую копну.

Долго ещё он собирается цепляться к её внешнему виду?

— На твоем месте, — передразнила Даша Мартина, — я бы укоротила челочку. Во-первых, не модно. Во-вторых, из-за неё ты ничего не видишь дальше собственного носа. А заодно и язык.

Но переодеться она всё-таки переоделась — Лала подарила ей один из своих нарядов.

Вниз надевалась длинная белая сорочка, сшитая из тонкой чуть прозрачной ткани, с рукавами-фонариками и пышными оборками по подолу, а сверху что-то типа сарафана, более плотного и яркого. Даше достался изумрудно-зелёный. И напоследок ‒ широкий пояс с вышивкой и шнуровкой сзади. Лала сама помогла его завязать. А вот накрывать голову Даша ничем не стала.

Подумаешь, какие-то древние предрассудки! Её волосы ‒ её и невезение. Других-то не касается.

Однако, попав в шумную веселую толпу, Даша непроизвольно отметила: а ведь, действительно, ни одной рыжей шевелюры! И люди её немного сторонятся, бояться прикоснуться, словно она способна передать другим свою несчастливость. Но это только взрослые, а дети не обращают внимания на цвет её волос.

Младшим выделили на празднике свой уголок. Его местоположение определишь издалека, по неумолкаемому шуму, смеху, озорным закличкам.

Стоило им появиться, воздух прорезал восторженный звонкий голос:

— Мартин!

Из веселой кучи-малы выскочил черноволосый мальчик лет семи, бросился в их сторону, подлетел к Мартину, подпрыгнул и повис на нем, обвив руками и ногами.

Мартинового лица Даша не видела (а очень бы хотелось посмотреть!), спина же выражала обычную ироничную невозмутимость.

Мартин стряхнул с себя малыша, и тот, наконец-то, обратил внимание на девочек. По Лале он просто скользнул взглядом, а на Дашу уставился с любопытством и заинтересованностью.

— А я — Листик, — без стеснения сообщил мальчик, наклонив голову сначала к одному плечу, потом к другому.

Не ответить ему оказалось делом невозможным.

— А я — Даша.

— Необычное имя, — прозвучало немного по-взрослому.

— Да и у тебя, надо сказать, тоже.

— Что ты! — рассмеялся Листик. — Это не имя. Но все меня так называют. Говорят, что я, как осенний лист на ветру. Куда дунет, туда и лечу. А зачем? почему? — не знаю.