Анна Лотт - Ошибка Угрюма

– Думаю, его смыло в слив! – в ужасе закричала Овечка.

– Он же утонет! – прошептал Голыш, и на глазах у него выступили слёзы.

– Не утонет, – успокоила его Морковка. – У него же есть кислородный баллон.

– Ну что, уплыл ваш приятель? Наверное, сейчас без вас в путь отправится, – донеслось вдруг из темноты.

Угрюм! Неужели эта вечно недовольная свинка их преследует?

Мопси не выдержал. Он встал перед Угрюмом, широко расставив лапки, и грозно закричал на него:

– Мерзкий ворчун! Почему ты всё время говоришь такие отвратительные вещи?! Что ты о себе возомнил?!

– Тсс! – прошептала Морковка. Однако в большом доме, где жила Аннабелла, уже загорелся свет.

– Только не это! Ты разбудил Аннабеллу. Если она нас тут обнаружит, то все наши усилия окажутся напрасными. Мы больше не сможем отсюда выбраться! – заволновалась Морковка.

– Так чего же мы ждём? – воскликнул Мопси. – Вперёд! В сливную трубу!

И они один за другим – раз, два, три, четыре – исчезли в отверстии слива.

Угрюм помедлил пару секунд, а потом прыгнул вслед за остальными.

Вжик! Плюх! Это пять морских свинок одна за другой выскочили из сливной трубы и плюхнулись в лужу.

Вжик! Вжик! Вжик! Плюх! Плюх! Плюх! – отразился звук от стен.

– Что это? – испуганно спросил Мопси.

– Не бойся, это просто эхо, – успокоила его Морковка и, взяв в лапку фонарик со лба, осветила пространство вокруг. Свинки увидели, что оказались в длинном туннеле. А лужа, в которую они плюхнулись, была вовсе и не лужа, а неглубокая широкая река.

– Это и есть каланизация? – спросил Мопси.

– Канализация, – поправил его голос из темноты.

Элвис! Как же хорошо, что он здесь! Морковка навела лампу в ту сторону, откуда доносился голос. Элвис стоял на узкой дорожке, ведущей вдоль реки, и улыбался им.

– Я уж боялся, что вы не решитесь прыгнуть и бросите меня одного, – сказал он.

– Элвис, ну как мы могли тебя бросить! – воскликнула Овечка.

Голыш забрался к Элвису наверх, и друзья крепко обнялись.

– Ну так что – мы в ка-на-ли-за-ции? – повторил свой вопрос Мопси. Он произнёс сложное слово очень медленно, чтобы выговорить его правильно.

– Думаю, да, – кивнула Морковка. – Сюда стекают все сточные воды.

И в ту же секунду всем стало ясно, что это значит.

– Фу! – завопил Мопси. – Здесь же какашки плавают!

«Плавают-авают-авают», – подхватило эхо. И свинки тут же стремглав вылезли из воды.

И тут Морковка заметила, что Угрюм последовал за ними.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она.

– Какая разница, – пробормотал Угрюм и попытался очистить шерсть от грязи.

Все остальные тоже отряхнулись и начали чистить шёрстку, тереться и чесаться о стены. Они вытерли усы и вычистили грязь из-под коготков. И вот наконец они снова сухие и чистые. Элвис между тем, используя в качестве зеркала крышку от консервной банки, придал пряди у себя на голове нужную форму с помощью слюны.

– Вот задавака! – хмыкнул Угрюм.

– Зачем ты вообще с нами пошёл – чтобы ворчать? – накинулся на него Элвис.

Угрюм снова пробормотал что-то себе под нос. Морковка, стоявшая рядом с ним, разобрала пару слов. Кажется, он сказал: «Не хотел оставаться один».

Может, Угрюм вовсе не такой крутой, каким хочет казаться?

– Ну что, теперь можем идти? – пропищала Овечка, которая нетерпеливо ждала, пока остальные закончат умываться.

– Но ты же не почистилась как следует! – заметил Голыш и наморщил розовый носик.

– Потом почищусь. Давайте уже пойдём, иначе мы никогда не доберёмся до места. Предлагаю сначала заглянуть домой к Мопси и Морковке. В какую сторону нужно идти? – спросила она, глядя на Элвиса.

У того глаза округлились от удивления.

– Что значит – в какую сторону? – промямлил он, нервно дёргая за свой гидрокостюм. – Я… э-э-э… понятия не имею.

– Как?! Ты не знаешь, в какую сторону нам идти?! – ошарашенно спросила Морковка.

– Я думал, у тебя есть план! – завизжал Голыш.

«План! План! План!» – подхватило эхо.

– Ты же сказал, что по каланизации мы попадём домой! – в отчаянии закричал Мопси.

– По ка-на-ли-за-ции, – поправил его Элвис.

– Да какая разница! – махнул лапкой Мопси.

– Всё кончено. Нам отсюда не выбраться, – мрачно заявил Угрюм.