Виктор Виткович - Сказка среди бела дня

Вредный мальчишка Сашка Тимошкин взял часики и приложил к уху:

- Без пяти двенадцать? Немножко спешат!

Мальчики покатились со смеху.

- Отдавай, - сказал Митя и вырвал часы.

- Чего ржёте? - сказал Тимошкин голосом дяди Андрея, председателя сельсовета. - Эти часы ничего. Эти часы два раза в сутки показывают правильное время.

И все опять: «Ха-ха-ха…» Митя тяжело дышал от негодования.

- Много ты понимаешь, - сказал он и надел часы на руку. - Знаешь, какие это часы?

- Знаем, знаем! - закричали мальчишки. - Раз твои, - значит самые главные! Главнее нет!

И все начали смеяться так, что на деревне залаяли собаки. Митя был один против всех. Губы его дрожали, в глазах стояли слёзы. Неожиданно для себя он сказал:

- Если эти часы остановить, - остановятся все часы на свете!

Ребята притихли, даже Тимошкин такого не ожидал.

- Остановятся? Как остановятся?!

- А вот так!..

Митя уже не мог удержаться, его понесло.

- …Все будильники остановятся, и все ходики, и школьные часы!

С состраданием посмотрев на Митю, Тимошкин покрутил пальцем около лба.

- И на башнях встанут часы?

- И на башнях, - заносчиво сказал Митя.

От вранья у него загорелись уши, и он взялся катать свою снежную бабу.

«Часики, а часики, - шептал он, - сделайтесь волшебные! Сделайтесь, пожалуйста, волшебные, ну, что вам стоит! Часики, а часики…» Он говорил с таким пылом, что не заметил, как его часики соскользнули с руки, упали в снег и он собственными руками закатал их в снежный ком.

А мальчишки продолжали приставать к Мите:

- И хронометр дяди Васи остановится? Да?.. И часы на вокзалах?.. И часы Главной палаты мер и весов, которые по звёздам?..

Если бы мальчики знали, что будет, они не смеялись бы. Но они не знали и смеялись.

- Ох и дурак! - сказал Тимошкин. - Ну и дурак!

Митя подскочил от обиды:

- А я вот возьму и остановлю время! И… И… - он не знал, что сказать дальше. - И новый год не наступит никогда! Вот вам!

Тимошкин вежливо осведомился:

- Значит, так и будет всегда старый год?

- Так и будет, - мстительно сказал Митя. - Старый год останется навсегда!

- Ладно, - добродушно сказал Тимошкин. - Пока ты ещё время не остановил, тащи морковку!

- И картошку, - добавил кто-то из ребят, сняв варежки и дуя на пальцы.

Митя помчался домой.

Заскочив в сени, он сунулся в ларь, набил карманы морковкой. Но тут в облаке пара из избы вышла мать, вытащила Митю за штанину из ларя и увела в избу.

- Катай тесто, - сказала она.

Митя жалобно пискнул; это не подействовало. Тогда, сняв шубу, он с тяжёлым вздохом начал скалкой катать тесто на доске, посыпанной мукой.

- Все ребята катают баб, - ворчал он, - а я катай тесто…

И вдруг увидел: на руке нет часов. Нет новеньких, маленьких часов на ремешке, с нарисованными стрелками, которые показывали без пяти двенадцать! Испустив жалобный крик, Митя начал рыться в квашне с тестом.

- Ты что делаешь? - закричала мать.

В отчаянии Митя бросился к ступке.

- Ты, наверное, их растолкла-а, - заревел он во весь голос.

- Что?

- Часы-ы…

- Сказился! - сказала мать и шлёпнула его.

Митя выскочил в сени, сунулся в ларь, стал рыться, искать: вверх полетели картофелины и морковки. Вышла мать и выпроводила его за дверь.

На улице, в последней надежде, Митя ещё раз пошарил в карманах, вытащил коробку из-под монпансье, открыл. Там было много сокровищ - копейка, уголёк и обрывок какого-то старинного заявления с печатью на сургуче, - но часов не было. Да они там и не могли быть. Размахнувшись, Митя со злостью швырнул коробку в снег: раз так, пусть всё пропадает!

Молча Митя отдал мальчикам картофелины и морковки, и мрачно стал катать голову своей маленькой бабе. Ему было так жалко часы, что он не видел, как с неба падали редкие звёздочки снега. А когда Митя высунул язык и на его кончик упала снежинка, мальчик её проглотил не заметив.

Из-за риг показались розвальни с большой ёлкой, но Мите и это было всё равно. Макушка ёлки волочилась по снегу, оставляя кружевной след. Рядом шагал дядя Вася, держа вожжи в руке. Ребята побежали к ёлке; они уже вставили своим бабам картофелины вместо глаз и по морковке вместо носа. Всем было хорошо, только Мите было плохо. Прилепив голову своей маленькой бабе, он поплёлся за мальчиками.