Виктор Виткович - Сказка среди бела дня

- В Ярославль!

Машина умчалась, и за нею пошла снежная позёмка. А бабы двинулись к школе.

- Девочки, - остановилась Чёрная душа. - Вы тут постойте, пока я пойду выманю Лёлю.

- Почему ты?! - подняли крик бабы.

- Давайте считаться, девочки!

Снежные бабы встали в кружок. И Продажная душа начала бойко, тыча пальцем в грудь по очереди:

- Аты-баты, шли сол-даты. Аты-баты, на базар. Аты-баты, что ку-пили? Аты-баты, само-вар. Аты-баты, сколько да-ли? Аты-баты, три рубля!

На слоге «ля» она попала в грудь себе:

- Мне идти!

И помчалась к школе, откуда доносились весёлые голоса.

Ёлка стояла нарядная, с мохнатыми ветками, покачивающимися под тяжестью игрушек и фонариков. Дядя Вася, всё ещё стоя на стремянке, развешивал гирлянды разноцветных лампочек. Митя бросал на ёлку золотой дождь. Лёля смотрела как зачарованная.

И вдруг под её взглядом часы из серебряной бумаги, висевшие на ниточке, пошли, затикали и свалились, повиснув вверх ногами. Никто этого не заметил. А если бы даже кто и заметил - ну, хоть Сашка Тимошкин, всё равно он сказал бы что-нибудь такое, от чего всем стало бы смешно и оказалось бы, что чудес нет.

Митя отбежал к окошку полюбоваться ёлкой издали, прищурился…

Раздался тихий стук в окно. Кто это? Прижавшись лбом к стеклу, Митя увидел какую-то тень. Она сделала ему знак и скрылась.

Набросив на плечи шубейку и крикнув Лёле: «Я сейчас», Митя выбежал из школы, выскочил на крыльцо и остолбенел: перед ним на нижней ступеньке стояла снежная баба. Она вытирала ледяные ноги о железку.

- Есть разговор, - сказала Продажная душа, подмигивая Мите.

- Чего тебе? - стуча зубами, спросил мальчик.

Баба поманила его и пошла за угол. Ни жив ни мёртв, Митя поплёлся за нею.

- На, - сказала снежная баба. - Задаток.

И сунула ему горсть мелочи.

- За что? - немеющими губами спросил Митя.

- За девчонку. Притащишь её ко мне, получишь ещё столько же.

- За какую девчонку? - прошептал Митя.

- Будто сам не знаешь… - хитро прищурилась баба.

Митя дико заорал. И баба кинулась от него в сторону.

На крики выскочили ребята. Они выбежали без шапок и окружили Митю. Его била дрожь.

- Ты что?!

- Снежная баба, - сказал Митя, не попадая зубом на зуб. - Разговаривает…

- Какая? Где?

Митя показал на бабу, которая рядом с двумя другими стояла как неживая.

- Ты что? Очумел?

- Да-а, очумел! - рассердился Митя. - А это что?!

Он разжал кулак, где были монеты. Но там оказался только тающий комок снега. Митя с изумлением поднёс ладонь к носу.

- Эх, ты! - сказал Тимошкин, нахлобучив Мите шапку на нос, и пошёл с ребятами в школу.

Митя сконфуженно поплёлся за ними и, не снимая шубы, забился в угол.

Он растопырил пальцы, без конца вглядываясь в ладонь. Неужели причудилось?

А возле ёлки продолжалась весёлая кутерьма. Смеясь, Лёля сняла с себя ожерелье, сверкающее необыкновенными разноцветными огнями, и, встав на цыпочки, повесила на ёлку.

- Тебе не жалко? - удивились ребята.

- Нет, - искренне сказала Лёля.

Зоя взяла её за руку:

- Мы пойдём вместе кататься на коньках, ладно?

- Как это кататься? - спросила Лёля.

- Я тебе покажу. У меня есть ещё коньки, снегурочки. Они мне малы, тебе будут как раз.

- Спасибо, - сказала Лёля.

Всего этого Митя не видел и не слышал, потому что сидел, забившись в угол, и размышлял.

- Не может быть… - сказал он, наконец, и, натянув ушанку, незаметно проскользнул в дверь.

Когда Митя вышел на крыльцо, ему показалось, что бабы, стоявшие кучкой, быстро разбежались.

«Это только кажется…» - подумал он и храбро пошёл к ним.

Бабы были неподвижны. Они глядели на него, выпучив тусклые глаза из картофелин.

Митя обошёл вокруг, заглядывая каждой в лицо. Наконец, весело насвистывая, он уже взялся рукой за морковный нос, как вдруг…

- Распишись… - негромко сказала баба. Митя отдёрнул руку, будто его ужалили. А баба (это была Бумажная душа) протянула Мите какую-то бумажку, с печатью.

ПРИКАЗ № 13/13.