Сельма Лагерлёф - Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции

– Подойди, подойди, – перебила ее Звездочка, – узнаешь, каково мне было, когда ты швырял в меня свои деревянные башмаки.

– И когда ты мне в ухо осу засунул! – взревела Милашка.

Надо же, еще одну обиду припомнила.

Май-Роз – самая старшая и самая умная из коров – возмущалась больше других.

– Иди-ка сюда, – грозно мыкнула она. – Получишь сполна за все подножки, что ты ставил своей матери, когда она шла с молочными бидонами! За все ее слезы, которые она над тобой, негодяем, пролила!

Он начал убеждать коров, что раскаивается, что отныне и всегда будет совершать исключительно добрые и даже образцовые поступки, лишь бы коровы помогли ему разыскать гнома. Но коровы не слушали. Они угрожающе мычали и толкались, перебивая друг друга. Мальчик испугался, не сорвутся ли они с привязи. Нет уж, лучше ноги унести.

Ему стало совсем тошно. Он понял, что никто на хуторе помогать ему не станет… и даже если он найдет гнома, снимет ли тот заклятие?

Это еще неизвестно.

Он забрался на широкий каменный забор, окружавший хутор. Когда-то этот забор сложили, тщательно подгоняя камень к камню, а теперь его и найти-то постороннему человеку нелегко, настолько зарос терном и ежевикой.

Надо подумать, что делать дальше. А если, допустим, ему так и не суждено снова стать человеком? Если он останется гномом на всю жизнь? Вот вернутся отец с матерью из церкви – с ума сойдут от удивления. Да и не только они. Притащатся на него смотреть отовсюду, и из Восточного Вемменхёга, из Скурупа, со всего округа. А может, мать и отец захотят заработать на нем и станут показывать на ярмарке в Чивике?

Его передернуло. О таком даже думать неохота. Лучше, если бы его вообще никто не увидел. Ни один нормального размера человек.

Мальчик был глубоко несчастен. Наверное, никто в целом мире не был так несчастен, как он. Он уже не человек. Чудище. Хотя, наверное, нельзя сказать «чудище» про существо размером в ладонь. Так… недоразумение.

Постепенно до него доходило, что это значит – не быть человеком. Теперь ему все отрезано. Поиграть с другими мальчишками? Забудь. Мало того, он не вправе унаследовать хутор, и даже речи не может быть о том, чтобы завести девушку и жениться.

Он посмотрел на свой дом. Маленькая хижина, каркас из деревянных брусьев заполнен беленой глиной, высокая, крутая соломенная крыша будто прижимает стены к земле. И сарай тоже маленький, и надел такой узкий, что лошадь с трудом разворачивается. И все маленькое – для людей, конечно. Для людей – маленькое. А для него… Для него хватит и дырки под полом в стойле.

У него защипало глаза.

Погода стояла на удивление замечательная. Журчат ручьи, вот-вот распустятся почки, отовсюду доносится веселый птичий щебет.

Но мальчика ничто не радовало. И наверное, ничто уже не обрадует.

Никогда он не видел такого огромного голубого неба, как сегодня. Что ж тут удивительного – пока он был большим, и небо было как небо. А теперь оно просто огромное. И в этом огромном небе то и дело пролетали стаи птиц. Они возвращались с зимовок в южных странах на север, к своим гнездовьям. Стая за стаей. Он и не знал, что это за птицы. Узнал только диких гусей, ведь они всегда летят клином. Впереди один, а за ним, как волны от лодки, расходятся две стройные шеренги.

Гуси летели высоко-высоко, но мальчик все равно слышал их крик:

– Пора в горы! Пора в горы!

Заметили пасущихся во дворе домашних гусей, снизились немного и закричали:

– Летите с нами! Летите с нами в наши горы!

Домашние гуси подняли головы и ответили, как и должны были ответить домашние гуси: достойно и разумно:

– Нам хорошо и тут! Нам хорошо и тут!

Конечно хорошо. Что ж плохого – на хуторе замечательно. Роскошный день, пригревает солнышко, воздух пропитан легкой весенней свежестью. С другой стороны, какое удовольствие, наверное, лететь в таком воздухе!

Молодые гуси беспокоились все больше. Они даже хлопали крыльями и делали короткие пробежки.

– С ума вы сошли? – гоготнула старая гусыня. – Холод и голод – вот что вас ждет. Холод и голод.

И молодежь соглашалась – мы понимаем, понимаем. Холод и голод. Вот что нас ждет. И ничего больше – холод и голод.

Только один молодой гусь не унимался:

– Будет стая, полечу с ними.

И не успел он сказать эти дерзкие слова, в небе появился еще один треугольник:

– Летите с нами в наши горы!

Гусак расправил крылья и побежал. Но ведь он ни разу не пробовал летать по-настоящему! Его занесло в сторону, и он неуклюже свалился на бок.