Клайв Льюис: "Племянник чародея" with W_cat

– А как же люди? – выдохнул Дигори.

– Какие такие люди? – не поняла королева.

– Простые люди, – возмутилась Полли, – которые вам никакого зла не сделали. И женщины, и дети, и звери…

– Как же ты не можешь этого постигнуть? – королева по-прежнему обращалась к Дигори. – Ведь я была королевой. И это был мой народ, живший, чтобы исполнять мою волю.

– Не повезло же им, однако, – сказал Дигори.

– Ах, я забыла, что ты и сам мальчик из простонародья. Откуда тебе понять интересы государства. Затверди, отрок, что великой королеве позволяется много больше, чем черни. Ибо на наших плечах – тяжесть всего мира. Для нас нет законов, и мы одиноки в своем высоком уделе.

Дигори вдруг припомнил, что дядюшка Эндрью выражался в точности теми же словами. Правда, в устах королевы Джадис они звучали куда внушительней. И то сказать, ведь в дядюшке не было двух с лишним метров росту, да и красотой он не отличался.

– Что же вы сделали потом? – спросил Дигори.

– Всем своим волшебством заколдовала я тот зал, где сидят изображения моих предшественников. Сила этих заклинаний погрузила и меня в сон среди них, чтобы я не нуждалась ни в тепле, ни в пище, покуда, будь то хоть через тысячу лет, не пришел бы кто-то, дабы разбудить меня звоном колокола.

– А солнце у вас такое из-за Недоброго Слова? – спросил Дигори.

– Какое, мальчик?

– Такое большое, багровое и холодное.

– Оно вечно пребывало таким, – сказала королева, многие сотни тысячелетий. Что за солнце сияет в вашем мире, мальчик?

– Оно поменьше и пожелтее. И гораздо жарче.

И тут королева испустила не то вздох, не то рев, и лицо ее исказилось той же жадностью, какую он недавно видел на физиономии дядюшки Эндрью.

– Значит, ваш мир моложе, – она помедлила, чтобы снова бросить взгляд на разрушенный город. Если совесть и мучила королеву, то по ее лицу угадать это было бы решительно невозможно. – Что ж, пошли. Здесь холодно, здесь настает конец всех веков…

– Куда пошли? – хором спросили дети.

– Куда? – поразилась Джадис. – В ваш мир, конечно же.

Дети в ужасе переглянулись. Полли-то королеву невзлюбила с первого взгляда, но даже Дигори, выслушав историю Джадис, не испытывал никакого желания продолжать это знакомство. Она явно была не из тех, кого хочется видеть у себя в гостях. Да дети и не знали, как можно было бы взять ее с собой. Им самим нужно было домой попасть, но Полли не могла дотянуться до своего кольца, а Дигори без нее никуда бы не отправился.

– Н-н-наш мир, – пробормотал мальчик, краснея, – я… я думал, вы туда не хотите…

– Но зачем же вы явились, разве не забрать меня с собою?

– Вам не понравится наш мир, – сказал Дигори, – точно, Полли? Там скучно, и смотреть не на что.

– Скоро там будет на что смотреть, когда я стану его владычицей, – отвечала королева.

– Но вы не сможете, – возразил Дигори, – у нас другие порядки. Никто вас на трон не пустит.

Королева презрительно улыбнулась.

– Немало могучих королей думало, что они могут покорить Чарн,

– сказала она. – Все они пали, и их имена покрыты тьмой забвения. Глупый детеныш! Разве не видишь ты, что с моей красотой и с моими чарами весь ваш мир через год уже будет у моих ног? Приготовься вымолвить свои заклинания и немедленно доставь меня туда.

– Ужас какой-то, – шепнул Дигори девочке.

– Возможно, ты страшишься своего родича, – сказала Джадис. – Но если он выскажет мне должное почтение, я сохраню ему и жизнь, и трон. Я прихожу не для схватки с ним. Должно быть, он великий чародей, если сумел послать вас сюда. Правит ли он всем твоим миром или только частью?

– Он вообще никакой не король, – ответил Дигори.

– Ты лжешь. Чародейство требует королевской крови. Кто слышал о чародеях-простолюдинах? Но сквозь твои слова я различаю истину. Твой дядя – великий властелин и волшебник твоего мира. Призвав свое искусство, он увидел тень моего лица в некоем волшебном зеркале или заколдованном водоеме и, возлюбив мою красоту, произнес могучее заклинание, до основания потрясшее ваш мир, чтобы вы сумели преодолеть пропасть между мирами и испросить моего благосклонного согласия прибыть к нему. Отвечай, так ли это было?