Галина Лебедева - Приключения Огуречной Лошадки

— Наглость какая! Что она себе позволяет, эта коза? — возмутился Дятел. — Теперь все будут думать, что эта зелёная уродка и есть Огуречная Лошадка! Не могу больше! — И выключил телевизор. — Пойду к себе, забудусь… Фу, гадость какая!

— Ку-ку! — прокуковала старушка и погрозила пальчиком из окошка деревянных часов.

— Ой, мне пора! Меня бабушка ждёт, — сказала Катя. — Только можно мне заглянуть в волшебную книгу ещё разочек?

— Да конечно! — Хвостатов потянул на себя с полки за корешок толстый том. — Вот она. Совсем запылилась. Я как-то о ней и забыл, давно не доставал. Знаешь что? Давай я тебе её подарю. Откроешь — и твоя Лошадка оживёт.

Кротя сдвинула чашки в сторону, и Катя, тут же пристроив книгу на краешке стола, стала осторожно перелистывать страницы. Картинки оживали и появлялись новые, которых в прошлом году не было. Муравей с семечком на спине проваливается в яму… А вот он выбирается на поверхность, вцепившись в зелёный росток… А вот цветущая огуречная плеть обвила берёзку… А потом ещё картинка: только что родившаяся Огуречная Лошадка выбирается из огуречной ботвы на дорогу.

— Живая! — воскликнули все разом.

— Да сто мы пейезываем, расстьяиваемся!.. — вдруг радостно воскликнула Кротя. — Да пусть их, пусть фее думают, сто это тюдо-юдо — истинная Огуецная Ясядка. Пусть себе забьюздаюца! Наса-то, наса-то вот она!

Дачник-неудачник звонил в это время Повару и орал в трубку:

— Они надули нас! Это Полинина коза, а вовсе не Огуречная Лошадка!

— Аферистки! — вопил в ответ Повар, прыгая у своего телевизора. — Это ж надо, звезда нашлась, коза безрогая! Мы их выведем на чистую воду!

Дачник-неудачник выкатил свой мотоцикл из гаража. Повар прыгнул в коляску, и они помчались на телецентр в Останкино.

— Ах, ты! Какие шустрые! Ишь, разоблачители! Я вам разоблачу! — погрозила им вслед тётка Полина. — У меня тоже небось свой транспорт есть — велосипед! — И она, оседлав дребезжащий драндулет, покатила за ними — защищать родную Алексашеньку.

Серебристый самолёт, описав круг над посёлком и качнув приветливо крылом над крышей дома тётки Полины, взял курс на закат.

А Лошадка, весело переступая ножками, бегала там, в глубине картинки, вокруг старого дуба, на котором они все сейчас сидели.

— Она здесь! Ищет меня! — догадалась Катя и, захлопнув книгу, выскочила за порог.

— Я здесь! Я здесь! — кричала Катя, бегом спускаясь по винтовой лесенке.

Скорее, скорее! Главное — подать сигнал! Лошадка услышит, должна узнать.

Катя сорвала травинку, натянула её в ладонях зелёной стрункой, дунула раз, другой. Раздался переливчатый долгий звук. Она повторила его ещё и ещё раз. Тишина. Только ветер свистит в ветвях дуба.

«Какая я глупая! — Девочка стояла в тишине и грустно размышляла. — Ведь это сказочная книга и картинки сказочные. Значит, ничего нельзя вернуть. Надо спокойно проститься… спокойно проститься и ждать…» — вспомнила она прощальные слова своей Огуречной Лошадки.

Она присела на ступеньку лестницы.

— Кого ждать? — спросила она сама себя.

— Меня! — сказал кто-то рядом.

Катя осмотрелась и увидела своего старого знакомого, Муравья, в лихо сбитой набок кепке и полосатой тельняшке.

— Пойдём, что я тебе покажу! Удивишься!

Катя посадила Муравья на ладошку, и они пошли в чашу леса. И тут Катя услышала, как по тропинке дробно застучали копытца и лес огласился звонким ржанием. К ней бежала Огуречная Лошадка!

— Эй! Я здесь! — закричала Катя.

— Здравствуй, девочка. Как тебя зовут?

Блестящие зёрнышки-глазки смотрели весело, дружелюбно, но Лошадка явно не узнавала её.

— Ты же меня знаешь! Я — Катя! Это я, я! Ты что же, меня забыла?

Лошадка потопталась смущённо.

— Я только что родилась, вон там. — И она кивнула в сторону смятой огуречной ботвы под берёзой. — Вот он подтвердит, он видел.

Муравей кивнул.

— Но я никому не скажу! Прощайте! — подмигнул он, взмахнул кепкой и скрылся в густой траве.

— Ты тоже никому не говори, — сказала Огуречная Лошадка, — а то я сразу завяну, как только обо мне узнают. Приходи сюда, к дубу. Сорви травинку, натяни её потуже в ладонях и дунь три раза. Попробуй! Получится, будто петух кричит.