Отфрид Пройслер - Разбойник Хотценплотц и муравейник с начинкой

Касперль попытался подбодрить его.

— Если это не вы были тем, господин Хотценплотц, кто украл шар, то это должен быть кто-то другой. Сеппель и я сделаем все, чтобы истина восторжествовала!

— Действительно?

— Даже если нам придется перевернуть вверх дном полмира!

Хотценплотц растроганно пожал друзьям руку, он заранее благодарил их за все усилия.

В этот момент до слуха их донесся велосипедный звонок: господин главный вахмистр полиции Алоиз Димпфельмозер собственной персоной завернул на велосипеде за угол.

— Скорее! — сказал Касперль Хотценплотцу. — Он ни в коем случае не должен видеть вас до тех пор, пока мы не переговорим с ним, иначе он тут же арестует вас!

Хотценплотц торопливо опустился на колени, уперся локтями в землю и втянул голову в плечи. Касперль и Сеппель уселись к нему на спину, как на скамейку, и облокотились о забор, окружающий строительную площадку. Господин Димпфельмозер издалека увидел их, слез с велосипеда и направил на них свой карманный фонарик.

— Это ты, Касперль?

— Думаю, я.

— И Сеппель тоже тут?

— Зачем вы спрашиваете? — поинтересовался Сеппель. — Где Касперль, там и я.

— Тогда хорошо! — Господин Димпфельмозер выключил фонарик. — Бабушка уже вся извелась от страха за вас.

— Почему? — спросил Касперль.

— Потому что она с сегодняшнего утра ничего не знает о вас.

— Обо мне и Касперле? — спросил Сеппель. Господин Димпфельмозер готов уже был потерять терпение.

— Вы что, не читали объявление о розыске преступника? Иначе вы должны были бы знать, что Хотценплотц совершил взлом у госпожи Худобок. Даже представить страшно, если б этот плут захватил вас, — уж вам бы несдобровать!

— Да вы же сами видите, что мы целы и невредимы, — возразил Касперль. — Впрочем, как именно вам пришла в голову мысль о Хотценплотце? Кто-нибудь видел, что он украл шар у госпожи Худобок?

— Это к делу не относится, случай ведь ясен как божий день. Для меня только он принимается в расчет в качестве виновника. Шар пропал — следовательно, полиции следует зорко следить за разбойником. Если уж у кого и были причины вломиться к госпоже Худобок — так это у него!

Касперль и Сеппель сделали попытку возразить господину Димпфельмозеру.

— Так сложились обстоятельства, но мы знаем это лучше! Мы вам клянемся, что Хотценплотц не имеет к похищению хрустального шара никакого отношения. Он невиновен!

— Чепухенция на постном масле!

Господин Димпфельмозер резко оборвал их, он не позволил им договорить до конца.

— Отправляйтесь-ка домой со своими россказнями — к бабушке! Мне пора уже на боковую. Завтра утром Васьти и я возьмемся за дело вместе: и где бы Хотценплотц ни скрывался — мы до него доберемся и подвергнем справедливому наказанию. Это я вам обещаю так же точно, как то, что я вне очереди произведен в главные вахмистры.

Он побряцал саблей.

— Вы даете мне честное слово, что тотчас же отправитесь домой?

— Самое честное-пречестное, господин вахный главмистр!

Господин Димпфельмозер оседлал велосипед. Мощно надавил на педали и был таков. Приятели дождались, пока не скрылся из виду задний фонарь, потом поднялись.

— Мы снова в безопасности, господин Хотценплотц.

Кряхтя и охая, бывший разбойник выпрямился и потер себе поясницу.

— Ну и тяжелехоньки же вы оба, скажу я вам. А Димпфельмозер мог бы, по крайней мере, прислушаться к вашим словам! Коли он с Худобоковым Васьти затеет на меня охоту, то сидеть мне снова в кутузке: голову даю на отсечение.

— Поживем — увидим! — рассудил Касперль. — Вам, естественно, ни в коем случае нельзя возвращаться в лес…

— А куда ж мне деваться? — спросил Хотценплотц.

— Идите-ка с нами! — предложил ему Касперль. — В бабушкином доме никому не придет в голову вас разыскивать: там вы до поры до времени будете в безопасности — а у нас с Сеппелем появится возможность как следует поразведать, что же в действительности случилось с шаром госпожи Худобок.

Бабушка сидела у окна и вязала. Она очень волновалась за Касперля и Сеппеля. Только бы с ними не случилось никакого несчастья!

Время от времени бабушка бросала взгляд на часы с маятником, висевшие на стене. «Уже половина девятого — а о них до сих пор ни слуху ни духу! Мало-помалу вся эта история начинает казаться мне просто невероятной».