Отфрид Пройслер - Разбойник Хотценплотц и муравейник с начинкой

У одного особенно черного и сиротливого омута они остановились.

— Ну что, приступим?

Хотценплотц нашарил в мешке один из семи ножей и протянул его Касперлю.

— Долой!

— Трижды долой!

Касперль вытянул руку и отпустил нож. С плеском и бульканьем тот безвозвратно скрылся под водой.

— Пусть достает, кто хочет, — теперь дальше!

Вдоль и поперек исходили они все болото, от одного омута к другому. Касперлю и Сеппелю пришлось чередоваться друг с другом. Они топили оружие поштучно, каждый экземпляр в каком-нибудь новом, недоступном месте.

— Долой! — восклицали они всякий раз, когда черный соус с чавканьем проглатывал очередную жертву. — Долой — трижды долой!

Прошло некоторое время, пока мешок не опустел. Потом они возвратились к разбойничьей пещере в лесу.

— Знаете что? — заявил Хотценплотц. — Давайте-ка разведем костер, на нем мы сможем высушить наши чулки и башмаки. А кроме того, у меня разыгрался волчий аппетит.

— У нас тоже, — отозвался Касперль.

— Великолепно! — Хотценплотц похлопал себя по животу. — Я полагаю, что это легко уладить…

Неподалеку от пещеры стоял старый корявый дуб, каких много.

— Хотите, я вам кое-что покажу? Хотценплотц надавил на нужное место в его стволе, и кора дуба распахнулась, словно створки шкафа. За нею находилась кладовая съестных припасов: горшки с топленым салом, большие окорока, несколько жестянок с солониной, множество мешков сухарей, шесть колец салями, семь кругов сыра и восемь или девять копченых селедок.

— А что в бутылках?

— Сливовица, — сказал Хотценплотц. — Лук и чеснок тоже под рукой — и перец, и паприку вы можете брать, сколько душе угодно.

С этими словами он извлек из-под ближайшего куста сковороду, они разожгли огонь и развесили чулки и башмаки для просушки.

— Теперь я устрою для нас настоящий разбойничий пир!

Хотценплотц схватился за пояс и остолбенел.

— Вы что-нибудь потеряли? — спросил Касперль.

— У меня больше ни одного ножа не осталось…

— Возьмите, пожалуйста, мой — я охотно одолжу его вам.

С помощью перочинного ножа Касперля он мелко накромсал всего понемногу: он перемешал все это на сковороде — и тотчас же аппетитный аромат поплыл по лесу. У Касперля и Сеппеля потекли слюнки. Они едва смогли дождаться, когда наконец Хотценплотц снимет с огня сковороду. Он предусмотрительно поставил рядом со своим местом бутылочку сливовицы.

— Приятного аппетита!

Они ели разбойничьи яства прямо руками, что им особенно нравилось. Бабушка была прекрасной стряпухой, это оставалось вне всякого сомнения; но даже в самые праздничные праздники она никогда не готовила Касперлю и Сеппелю ничего столь же лакомого — с таким обилием лука и шпика, и прежде всего, с таким обилием чеснока.

— Меня, собственно говоря, удивляет, — сказал между двумя кусочками Касперль, — что вы, господин Хотценплотц, собираетесь отказаться от разбоя.

— Это нетрудно объяснить. Хотценплотц отхлебнул из бутылки сливовицы.

— Ремесло разбойника имеет, несомненно, свои положительные стороны. Лесной воздух сохраняет молодость и здоровье; разнообразия хоть отбавляй; и коль скоро не сидишь в кутузке, то ведешь нестесненную и привольную жизнь — однако…

В этом месте он сделал паузу и позволил себе еще глоток сливовицы.

— Короче говоря: это дело стало для меня последнее время слишком утомительным. Ничего нет на свете докучливей, чем постоянно разыгрывать из себя лихого удальца! Быть обязанным беспрестанно совершать злодеяния, даже если душа у тебя к этому совершенно не лежит; беспрестанно нападать на бабушек и красть велосипеды; постоянно быть начеку перед полицией — это изнуряет организм и сказывается на нервах, поверьте мне на слово! Да к тому же…

Хотценплотц сделал третий глоток.

— Да к тому же я по горло сыт этим разбойничьим существованием. Я рад, что с этим покончено, забодай меня комар, — конечно, я искренне этому рад!

— И? — спросил Касперль. — Что вы теперь думаете делать дальше, господин Хотценплотц? У вас уже есть определенные планы на будущее?

— Не-е-а, — сказал Хотценплотц. — Однако поживем — увидим.

Они начисто вылизали сковороду; потом принялись обсуждать между собой, какую профессию можно было бы подыскать для Хотценплотца. Это оказалось непросто, потому что, во-первых, он ничему, кроме разбоя, не выучился, и во-вторых, полагал он, больше всего подошла бы работа в лесу; если она не слишком тяжелая — и вдобавок интересная.