Януш Пшимановский: Рыцари Серебряного Щита

— Давайте сделаем себе озеро.

— Из воды?

— Нет. Из песка.

Четыре головы склоняются одновременно, и четыре пары рук приступают к делу.

Вот берег, отделённый от «воды» валом. На песчаной воде вырастают песчаные волны. На берегу — лес из папоротников, пещера из консервной банки, а из неё выглядывает негритёнок. Он видит, как плывёт по «озеру» парусник из куска коры, как разрезает «волны» щепка-пароход. Резиновый крокодил своими размерами напоминает скорее кита. Кристя выкладывает из камешков великолепное шоссе, а Андрей выпускает из спичечного коробка жучка, чтобы он погулял немного в папоротниковой роще…

Старая Сорока перелетает с забора на вишню, туда, где листва погуще, садится поудобнее у самого ствола и дремлет.

Солнечный багрянец на горизонте бледнеет, на землю опускаются сумерки, однако это даже и лучше, потому что всё теперь кажется настоящим — и песчаное море, и пароход, и шоссе из камешков.

Кто-то пищит.

— Это негритёнок? — спрашивает Кристя.

— Нет, это моя сестрёнка, — поясняет Андрей.

Данка идёт успокоить малышку. В комнате совсем уже темно. Она склоняется над коляской, чтобы рассмотреть лицо ребёнка, и говорит:

— Не плачь. Все ушли. Мы одни тут только и остались.

Сестрёнке Андрея нет ещё и года, однако, кажется, она всё понимает, потому что сразу же умолкает, начинает играть ленточкой и сосать пальцы собственных ног.

Данка, осторожно ступая, выходит из комнаты, но по пути прихватывает с собой какой-то предмет, который лежит на столе и тускло поблёскивает в последних лучах света, ещё проникающих в комнату. Она старательно прикрывает за собой дверь и двумя огромными прыжками выскакивает на двор.

— А забыли, а забыли! — в восторге кричит она.

— Что? О чём?

— Забыли взять бинокль. Он лежал на столе. Вот уж теперь-то мы в него поглядим — так поглядим! Вдоволь!

— Это моего папы, — поясняет Андрей. — Если узнает, он оттаскает тебя за уши.

— А ты наябедничаешь?

— Нет, не наябедничаю. Если дадите мне посмотреть, то не наябедничаю.

— Ну, погоди. Я первая.

Данка знает, какую сторону бинокля взрослые обычно прикладывают к глазам, но она подносит бинокль к глазам другой стороной. По крайней мере не надо наводить на резкость, и когда смотришь в него, так всё представляется таким маленьким, словно специально уменьшилось для детей, приняло их масштабы. Смотришь в бинокль, и кажется, стоит тебе сделать лишь один шаг, и ты уже перемахнул через озеро, сел на крышу сарая, а дом… дом выглядит таким маленьким, будто он кукольный.

— Ну, давай же! А то наябедничаю.

— Погоди. Сейчас Здись, потом Кристя, а ты — под конец. Как самый младший.

— Ладно. Только не разглядывайте всё. Оставьте и мне что-нибудь.

Бинокль переходил из рук в руки. Смотрели на дом, на деревья, на Азора, который превращался вдруг в маленького щенка. И каждому становилось как-то не по себе. Ребята в задумчивости умолкали.

— Пошли на скамейку. Оттуда лучше видно.

Перешли на скамейку, сели рядышком, тесно прижавшись друг к другу.

Ветер совсем утих, поджидая прихода ночи. Даже Азор положил голову на вытянутые лапы, и только хвост его слегка пошевеливался.

Кристя опустила руку с биноклем и сказала, на сей раз медленно и отчётливо:

— Знаете, когда глядишь на наше песчаное озеро и на папоротники, то они кажутся совсем настоящими, только далёкими-далёкими. А если бы они и в самом деле были настоящими, то мы поплыли бы на пароходе к негритёнку…

— Так это же кукла, да и пароход из щепки, — недовольно протянул Андрейка. — Я бы тоже хотел, конечно, поплавать, но вот как?

— Надо, чтобы какой-нибудь волшебник всё это оживил, — пояснила Данка. — Как бывает в сказке.

— Не хочу, чтобы чародей… — Андрей беспокойно огляделся по сторонам. — Если папа вернётся…

— Не бойся. Теперь уже нет чародеев. Только в сказках остались…

— А чудо может быть, — вставила Кристя. — Ксёндз говорил…

— Чудо?! — прервала её Данка. — Исключено. Ерунда на постном масле.

Азор приподнял голову, втянул носом воздух и вдруг заскулил. Дети встрепенулись. За углом сарая, над пущей, как-то странно посветлело небо. Сквозь тёмные ветви деревьев пробивался золотисто-серебряный свет. Он становился всё ярче и ярче.

— Поздно уже, — сказала Кристя. — Можелчшедемдмой…

— Погоди, сейчас погляжу, что там такое в лесу. — Данка взяла бинокль.

— Месяц всходит, — пояснил Здишек, однако в это самое мгновение Азор завыл так странно, что все вздрогнули.