Альберт Иванов - Лилипут — сын Великана (с иллюстрациями)

— Да, — он внезапно обернулся, — что сказать вашей свите, оставшейся возле озера?

— Ну их в болото! — поморщился Держихвост. — Они только кроликов пугают. Я люблю охотиться один. Пусть меня ждут и готовят обед.

— Ни пуха, ни пера!

— К чёрту! — отозвался Правитель.

Людоед за кустами, придерживая рукой ворочающийся карман, слегка повернул голову к Пальчику:

— Для чего они всё это задумали, а?..

— Астра! Астра! Где ты? — Кусты раздвинулись, и появился Держихвост.

Увидев неимоверного здоровяка с «лилипутом» на плече, он застыл на месте. Людоед сцапал его, как недавно собачонку, и поднял в воздух за шиворот.

Правитель в ужасе поджал ноги и руки:

— Я… я…

Людоед заткнул ему рот подручным средством — тем, что оказалось под рукой, — шляпой Пальчика. Завязал пленному глаза своим старым носовым платком и сунул под мышку. Тут только Держихвост пришел в себя, задёргался и замычал, но было поздно.

Правителя бросили на зубоврачебный «трон» в гостиной, и он на минуту потерял сознание. А когда очнулся — перед ним, уперев кулаки в бока, стояли строго по росту Людоед, Леший, Гук и Пальчик. На полу лежала его пегая Астра и деловито ёрзала зубами, выискивая в шерсти беспокойных блох.

— Разбой! Где я? — прошептал Держихвост, бегая взглядом с одного на другого. — Вы разбойники, да?.. У меня при себе только пятьдесят…

Суетливой рукой он полез во внутренний карман. Но знакомый уже ему похититель далеко выпятил челюсть и щёлкнул могучими пальцами перед его носом:

— Мелко плаваешь. Я Людоед Шестнадцатый! Держихвост икнул.

— Ого-го! А я попросту Леший Шестой, — ехидно подмигнул детина в тельняшке.

— Неправда… Сказки, легенды, басни, небылицы… Я сплю. Ущипните меня!

Леший охотно ущипнул. Держихвост подскочил:

— Ой-ёй! Чего щиплешься?!

— Сами ж просили, — подал голос Пальчик.

— А ты, собственно, кто такой?

— Я мальчик с пальчик. С пальчик великана, конечно. Правитель аж застонал и вяло махнул пухлой ладонью:

— Враки! Ты тоже выдуман…

— Электроплитку, сковороду, маргарин! — рявкнул Людоед. Пальчик и Гук побежали на кухню.

Леший склонился над Держихвостом и двумя пальцами оттянул его толстую щеку. Она с хлюпаньем возвратилась на место.

— Так и думал. Обжора. Очень упитан. Очень! Не скромничай. Щёки Правителя посерели.

— Так будешь отвечать на вопросы? — мрачно сказал Людоед. — О чём договаривались с послом?

— Произвол!.. Ничего я вам не скажу.

Леший подошёл к Людоеду, и они нарочито громко зашептались:

— Бифштекс или ромштекс?..

— Бифштекс из него не выйдет. Качество не то. Сала много. Пустим его на ромштекс.

— Не надо меня на ромштекс! — отчаянно крикнул Правитель.

— Значит, на бифштекс? — спросил Людоед.

— Не надо на бифштекс!

— Какой привередливый! — возмутился Леший. — Никак ему не угодишь. И то — не это, и это — не то. Раскричался!.. Не беспокойся, я тебя зажарю по всем правилам высшего поварского искусства. С луком!

Людоед громко чмокнул губами.

Держихвост пронзительно заскулил. Огромные слезы скатывались по щекам и разбивались об пол, как переспелые груши.

Гук приволок чудовищную сковороду и вынул из неё электроплитку. Пальчик еле донёс пять пачек маргарина и положил их на сковороду вместе с обёрткой.

— Мне всё это снится, — негодовал Правитель. — Вы меня не посмеете съесть, у меня вечером важный приём.

— Точило! — приказал Людоед.

Леший быстро принёс точильную раму. Людоед раскрыл большой перочинный нож величиной с маленькую саблю.

— Зрелище не для детей, — грозно сказал он, указывая ребятам на дверь. И незаметно для Держихвоста добродушно им подмигнул.

— Помоги-и-ите!.. — тонким женским голосом вскричал Правитель и зажмурился. — Всё равно ничего не скажу.

Гук и Пальчик выбежали в коридор, подставили к двери стул и стали смотреть в замочную скважину, отталкивая друг друга.

Ж-жик, жик… Леший сосредоточенно крутил рукоять точила. Ж-жик, жик… Снопом летели искры из-под ножа Людоеда. Вот он попробовал остроту лезвия на ногте, потом, морщась, выдернул из усов волосок и резко рассёк его пополам. Этот зловещий жест совсем доконал Держихвоста: он разом весь поседел, а затем все волосы враз осыпались.

— Я ещё вам пригожусь! — заверещал пленник. — Я всё скажу! Всё, что знаю и не знаю, и что буду знать!