Каштру Сороменью - Истории Черной Земли

Старик говорил более часа и наконец умолк, переживая трагедию, воскресшую в его памяти. Лицо исказило страдание, глаза полузакрылись. И ночь, сойдя с небес, объяла души людей.

Кружок возле костра сомкнулся теснее. Наклонившись вперед, широко открыв глаза, прикованные к скользящим языкам пламени, люди еще трепетали от только что пережитого страха.

— А потом? — сдавленным голосом спросил один из охотников, не поднимая глаз, не глядя на старика.

— А потом… потом… были только вода и ночь, которая продолжалась бесконечно долго. Дождь лил и лил, не прекращаясь. И селения, и деревья — все скрылось под водой. Напрасно старый Кажанго стоял на вершине холма, призывая своего сына и верного пса. И наступил день, когда последний человек, оставшийся в живых, умолк. Он спустился с холма и погрузился в воду, чтобы присоединиться к своему народу.

Старик снова умолк. В темноте слышалось лишь стрекотание сверчков да тихое шуршание листьев.

— Карумбо… — хотел было начать старик, но не смог произнести больше ни слова. Стон, похожий на рыдание, сорвался с его губ. Он протянул к огню руки, дрожащие от холода и страха.

Озеро виднелось там, внизу, в глубокой выемке между гор и холмов. Вот там и произошло это страшное событие.

Кажанго стоял на вершине холма и в безумии кричал. А когда он спустился с горы, чтобы погрузиться в неподвижные воды озера, на земле, содрогнувшейся под ногами обезумевшего человека, по воле богов выросло священное дерево — мулемба.

Оно росло, листья его становились все пышнее, и люди, пришедшие сюда позднее, танцевали вокруг него батуке во славу богов. И, вознося к солнцу свои песни, они возделывали землю, переплывали реки, строили селения на холме, над самой пропастью, откуда поднимались горы. По этим склонам вилось тропинки, уводившие далеко на плоскогорье.

Здесь росли и цвели неведомые деревья, черенки которых были принесены из далеких стран руками колдунов.

Из поколения в поколение люди, собираясь вокруг костров, рассказывали легенду об этом озере, сверкающем там, пазу, словно в глубокой чаше, между горных склонов.

Старик, пришедший сюда с охотниками, много раз слушал легенду о заколдованном озере, когда еще был ребенком. И теперь он рассказывал людям ату легенду.

Карумбо, один из великих вождей Лунды, пришел на берега реки Лушико, спасаясь от киоков. Здесь еще никто не жил. Голодные леопарды и гиены завывали ночью и днем. Он пришел вместе со своими людьми, и они основали селение у подножья гор, возделали земли на берегах рек и построили множество хижин вдоль лесных дорог. С тон поры уже никто не вспоминал о войнах. Никто не мазал острия копни ядом, и они ржавели, стоя в углах хижин мирных селений.

Жизнь была радостной, каждую ночь слышались звуки батуке. Калебасы постоянно были наполнены вином. И спокойные женщины безмятежно предавались любви.

Но настал страшный день, тот день, с которого началась бесконечная ночь. Киоки направляли свои копья на берега Лушико. Они снова захотели навязать жестокий закон войны вождю Карумбо.

Воинственный крик киоков был услышан повсюду. Испуганные женщины зарыдали, прижимая к себе детей, а мужчины наточили копья, обмазали острия ядом, который приготовили колдуны, и поспешили на встречу с врагами. Только вождь не вышел из своей хижины.

На землю народа Лунды спустилась глубокая, черная ночь. В очаге священной хижины, которую лунда зовут шотой, угасал огонь. Люди смотрели на черные угли и понимали: должно случиться нечто страшное. Они знали, что огонь, горящий в очаге шоты, гаснет только тогда, когда селению грозит гибель или когда люди должны покинуть родную землю.

И старый Кажанго, мудрый советник вождя, заговорил во мраке ночи с народом, советуя ему отдать киокам все, что он имеет, когда враги придут сюда.

Вождь Карумбо не хотел войны, а киоки вовсе не собирались овладеть этими землями.

— Киоки голодны, поэтому алчны, и наш вождь просит вас отдать им все, чего они захотят, только чтобы не было войны. Вождь любит свой народ и не хочет, чтобы ваша кровь снова была пролита киоками.

Но голос старого Кажанго поглотила ночь. Слова старейшины пробудили лишь еще более жестокую ненависть в людях Лунды к их извечным врагам — киокам. Голос благоразумия не был услышан ими.

Крики возмущения понеслись из хижины в хижину, люди обвинили вождя в предательстве. Факелы озарили дороги. Народ поднялся против вождя. Ударами ножей были убиты старейшины. Только старый Кажанго и вождь Карумбо скрылись в темноте. Они ушли в заросли леса.