А. Котенко: Отдел странных явлений: Тайны Черной Земли

Если кошка оказалась запертой в помещении, то она сядет у двери и будет терпеливо ждать, когда ей откроют.

(Бастет)

Египет, ноябрь 1922 года

Говард Картер и лорд Карнарвон стояли под палящим египетским солнцем, от которого мало спасали куцые тени многочисленных скал. С замиранием сердца археологи смотрели на ступеньки уходящей вниз лестницы, где в густой тени ученых ждала запечатанная дверь. Говард долгих три недели томился в ожидании лорда, чтобы в его присутствии вскрыть древние печати.

— Здравствуй, дорогой мой фараон, — улыбнувшись, сказал археолог, не в первый раз осматривая печать господина Тутанхамона, — наконец-то я нашел эту усыпальницу.

Несколько фотоснимков гробницы после того, как художник во всех деталях перерисовал все наложенные на скальную дверь печати, изображающие шакала и девять военнопленных [1] Так выглядела печать некрополя времен XVII–XIX династий. , и рабочие, нанятые учеными в Каире, принялись разбирать дверь. Неотесанные серые камни, закрывающие проход от пола до потолка, не так легко поддавались киркам и ломам. И только к полудню следующего дня перед археологами открылась галерея в полтора человеческих роста, резко уходящая вниз.

Но стоило Картеру вместе с инспектором древностей ступить туда, как из гробницы, словно черт из табакерки, выскочила черная кошка. Шерсть дыбом, дикие желтые глаза метались в поисках неизвестно кого, словно среди сотни членов экспедиции животное отчаянно разыскивало своего хозяина. Но не найдя его, кошка бросилась наутек. Она мчалась так, будто за ней гналась не просто собака, а Цербер собственной персоной.

— Кошка? — только и успел произнести опешивший лорд Карнарвон.

— Из гробницы? — не менее удивленным тоном прошептал Картер, наблюдая за тем, как нанятые им для вывоза сокровищ в Каир арабы гонялись за неизвестно как очутившейся в захоронении незваной гостьей. — Я понимаю еще ларцы Эхнатона, что валялись наверху лестницы, но живая кошка… Как она… три тысячи лет…

Не могла же эта бестия просидеть взаперти так долго!

Но другого-то выхода из гробницы не нашлось, как позже напишет в своих мемуарах Говард Картер.

Животное сжимало в зубах какие-то бумаги и старалось прорваться через толпу не очень дружелюбно настроенных к нему членов экспедиции.

Кто бы мог подумать, что поймает странную кошку Эвелина Герберт, дочь лорда Карнарвона. Английская леди, бросив на таинственную беглянку свой газовый платок, нарушила ее планы побега. Кошка запуталась в тонкой ткани, и женщина смогла взять ее на руки.

— Моя, лапочка, ну-ка покажи, что у тебя в зубках…

Эвелина ласково гладила кошечку по спинке, но та смотрела на свою пленительницу словно на злейшего врага. Животное бы шипело, если бы не мешали бумаги, что оно держало во рту. Один араб, стоявший неподалеку от молодой англичанки, аккуратно надавил на скулы, и папирусы, которые кошка зачем-то хотела унести с собой, упали на землю.

— Славная кошечка, — поглаживал ее подоспевший лорд Карнарвон, — милое животное, кысь-кысь-кысь, мистер Картер, посмотрите, что она утащила…

Руководивший экспедицией археолог уже внимательно изучал две бумаги. Да-да, именно бумаги, потому что изделие вряд ли могло походить на древний папирус. Стрелочки, словно в современных книгах, схематичные человечки: голова и ручки-ножки палочками, подписи на незнакомом ему, мистеру Картеру, языке. Но это современный язык, археолог мог поклясться всеми сокровищами из найденной гробницы! А иногда среди иностранных надписей встречались и знакомые ему английские 'must die' и 'damn'.

— Похоже на славянский алфавит, Россия или Болгария, но никак не древнеегипетский! — к Картеру подошел один из журналистов. — Да-да, я бывал в Петербурге, а тетка моей жены родом из Софии, я немного знаю эти языки… похоже, что это современный русский. После революции они выбросили некоторые буквы… Менпехтира — идиот?! Эйе — старый козёл? Гоша Кут-сенко — это что-то вообще, украинское. Милая Анечка… Хмм… ну и диалект, никогда не слышал такого имени как 'Имхо'!

Журналист пристально всматривался в череду корявых русских букв, написанных очень странными чернилами: половина эпитетов и выражений была ему просто-напросто незнакома, но одно он мог сказать с уверенностью — писавший этот документ был лично знаком с придворными древнего фараона. Не исключено, что автор схемы был приближенным Его величества.