Александр Сухов - Тайные боги Земли

Серо-желто-бело-голубая тоска. Слева – сплошная серая стена Гиндукуша. Кажется, она вот-вот навалится всей своей невероятной массой и оставит от тебя мокрое красное пятно. Взгляд особенно не задерживается на унылой горной серости разных оттенков, а поневоле устремляется ввысь к сияющим заснеженным пикам и дальше – в бездонную синь афганского неба. Справа – обширная долина, разрезанная на две неровные половинки текущим с гор водным потоком. Там все сплошь песочно-желтое, грязно-бурое, унылое с вкраплениями белого. Выпавший накануне снег оставил на полях неряшливые пятна, смешался с дорожной пылью, превратив ее в жирную липучую грязь. Ничего не поделаешь, зима бывает и в Афганистане. Не такая белая и не столь долгая, как где-нибудь под Рязанью или Вологдой, скорее серая. Днем довольно тепло и солнечно, ночью температура воздуха зачастую опускается ниже ноля. Впрочем, лучше грязь под колесами и гусеницами, чем извечная беда здешних мест – пыль. К тому же зимой не бывает другой местной беды – непредсказуемого «афганца» – иссушающего ветра, приносящего из знойных южных пустынь горячий воздух вместе с тучами песка и пыли.

По струящемуся вдоль горных отрогов серпантину неспешно движется колонна грузовиков в сопровождении группы БТРов и БМП. В кабине одного из доверху набитых гуманитарной помощью братскому народу Афганистана «ЗИЛов» рядом с водителем-сержантом сидит старший лейтенант. Несмотря на три звезды на погонах, старлей выглядит не намного старше бойца срочной службы, азартно терзающего рулевую баранку. Даже старательно культивируемые усики под слегка курносым славянским носом не придают ему какой-то особенной солидности. По большому счету, он как был семнадцатилетним юношей, поступившим семь лет назад в воздушно-десантное училище, так им и остался. Даже полтора года, проведенные в этой загадочной стране в тесном контакте с ее не менее загадочными обитателями, не прибавили ему особенно жизненного опыта. Все вокруг него постоянно крутились: что-то покупали-продавали, вели обменные операции друг с другом и местным населением, всеми правдами и неправдами старались переправить на родину какие-то шмотки, радиоаппаратуру, золотишко и даже зеленые бумажки с портретами американских президентов. Для чего нужны цветастые афганские шали, японская электроника, качественная джинса от «Levi Strauss», а также колечки, цепочки и серьги старлею было, в общем-то, понятно – благоверная популярно объяснила еще перед отъездом в загранкомандировку. Но маниакальное стремление некоторых личностей стать обладателями долларов и непонятно для чего переправить их в Союз, где за одно лишь обладание ими светила серьезная статья, никак не укладывалось в его юную голову.

Старший лейтенант был задумчив, отчего выглядел довольно хмурым, даже слегка угрюмым. Только не подумайте, что он ломал голову над тем, как возможно быстрее и малой кровью одолеть моджахедов и прочих неугомонных личностей, подбивающих местных дехкан и феллахов ко всякого рода непотребствам. Дело в том, что во время загрузки автомобиля ему удалось подглядеть, как в бездонные недра грузовика были помещены пять ящиков светлого чешского пива. Теперь голова его была занята одним единственным вопросом: «Для какой такой надобности эти ящики оказались в числе прочих грузов, предназначенных в качестве гуманитарной помощи всё тем же феллахам и дехканам?».

«Вот же козлы эти гражданские! – стараясь ничем не проявить внутреннее негодование, мысленно рассуждал старлей. – На кой хрен духам пиво? У них Коран, значит, пиво, вино и даже водяра под запретом…»

Далее его мысли потекли по вполне предсказуемому руслу, и в самом скором времени в голове молодого человека сформировался вполне реальный план завладения одним-двумя ящиками пенистого янтарного напитка методом хищения. Вот ребята обрадуются.

Неожиданно глубокомыслия старшего лейтенанта были прерваны водителем, которому надоело молча крутить баранку, объезжая многочисленные рытвины и колдобины.

– Не пойму я, товарищ старший лейтенант, одного. Живут местные, как в диком Средневековье. Землю пашут на волах деревянной сохой, моются раз в год, баб своих держат в черном теле – без паранджи из дома ни на шаг. Прям «Белое солнце пустыни»…